Спустя вечность

Она получила следующий ответ из Осло, датированный 8 января 1958.

«Уважаемая фру Мария Гамсун.

Вы, наверное, понимаете, что все эти годы я получаю множество писем (и личных обращений) от прежних членов НС, которые пытаются наставить меня на путь истинный, но ни одно из этих писем не было написано в таком благородном тоне и так сдержанно, как Ваше. Вы просите меня „не обижаться“. Напротив! Мне было очень приятно.

Я отвечаю Вам так, как это было со мной. В то время, когда нападки на меня особенно ожесточились, я попросил одного разгневанного человека прочитать то, что я написал в 1945 году, и честно сказать мне, над чем мне следует задуматься и, может быть, „взять свои слова назад“. Его ответ не был для меня решающим, но он укрепил мое убеждение, что я не могу и не должен ничего брать обратно. Это должно остаться, пусть бы мне и грозила смерть.

Это вовсе не означает, будто я считаю, что послевоенные процессы во всех частях страны были проведены справедливо. Я сам в свое время обращался к властям и предлагал проверить материалы, которые несчастные члены НС предоставляли мне. Но не будем возвращаться к этой грустной главе. Вы правы, говоря, что ответственность лежит в том числе и на мне.

…А теперь о другом: я должен был написать Вам уже давно. Когда я прочитал Ваши воспоминания о Вашем детстве, мне показалось, что я знаю Вас так хорошо, что могу написать и поблагодарить Вас. Меня обогатила Ваша книга, в том числе и Вашей манерой письма.

Вы на три года старше меня, но все-таки я гораздо ближе к границе, чем Вы — со всеми недугами и болезнями, от которых сейчас лечусь. Новый год принес некоторые улучшения, так что я надеюсь на будущее.

Разрешите мне также пожелать Вам всего хорошего в этом Новом году.

С уважением

Эйвинд Бергграв».

Продолжения переписки, которого, мама, возможно, ждала в надежде наставить епископа на путь истинный, не состоялось. Через год Бергграв умер.

Теперь она работала над второй книгой своих мемуаров — «Под золотым дождем». Издательство «Аскехауг» заняло осторожную позицию, и консультант Евгения Хьелланн рекомендовала некоторые сокращения. Реакция мамы: «Мне жалко книгу, ведь я уже никогда не смогу написать так, как того требует мое сердце!»

«12.5.1959.

…Холмесланд звонил сегодня в десять вечера — в последнее время он был в разъездах и поэтому не ответил мне о книге. Он хочет приехать сюда и поговорить со мной в ближайшую пятницу. Книга выйдет, но есть несколько пунктов… Я сказала, что не могу больше ничего вычеркивать. Он считает, что это всего несколько мелочей. Ну, увидим. Мне кажется, что они уж слишком сильно на меня давят, если сам директор издательства собирается приехать, полагая, что за время ожидания я стану более покладистой…»