Спутник христианина

Однажды после попойки в кругу товарищей Милонов с тяжелой головой вернулся к себе на квартиру, прилег отдохнуть, но не успев еще закрыть глаза, слышит в своей комнате голос из-за печки: «Милонов, возьми пистолет и застрелись!» Это его очень изумило: он думал, что кто-то над ним шутит; осмотрел комнату и никого не нашел; поэтому решил, что это лишь игра воображения, последствие винных паров вчерашней попойки. Но голос опять ясно послышался в прежнем месте, и на этот раз весьма настоятельно требовал от него, чтобы он взял пистолет и застрелился. Встревоженный, крикнул он денщика своего солдата и рассказал ему, что слышит вот другой раз неведомый ему голос из-за печки, приказывающий взять ему пистолет и застрелиться. Денщик, человек верующий, стал советовать своему барину перекреститься и помолиться Богу, говоря, что это ему явно бесовское наваждение.

Милонов, давно не крестившийся и не молившийся, выбранил за такое предложение денщика и только посмеялся над его суеверием. «Ни Бога, ни беса нет», — отрезал он денщику и не хотел далее его слушать. Но денщик умолял послушать его совета и, когда послышится опять ему голос с советом застрелиться, осенить себя крестным знамением. «Тогда увидите, барин, что и Бог, и бес существуют: голос сейчас прекратится, ибо ясно, бесовского он происхождения и хочет привлечь вас к самоубийству, чтобы навеки погубить вам душу». Отпустив денщика и несколько успокоившись, Милонов опять услышал прежний голос из-за печки и решился перекреститься.

Голос мгновенно замолк. Это произвело на него разительное впечатление, он стал задумываться, стал вспоминать жизнь свою прежнюю. Невольный ужас напал на него, и он решился навсегда с ней расстаться и остальные дни свои посвятить покаянию в грехах.

Нимало не медля, подал он в отставку, снял блестящий военный мундир, надел простой овчинный тулуп и в нем пешком пошел в Киево-Печерскую лавру. Начальство лаврское, увидев полковника гвардии в простом тулупе, затруднилось принять его в число своей братии и вынудило Милонова лично явиться к киевскому митрополиту с просьбой об этом.

Митрополит очень удивился, увидев перед собой полковника в нищенской одежде; но когда Милонов откровенно поведал все с ним случившееся и всю свою жизнь, митрополит посоветовал ему не оставаться в Киево-Печерской лавре как обители шумной и городской, которая не удовлетворит его духовного стремления, а лучше отправиться в пустынную обитель Пинскую, к старцу игумену Филарету, и под его опытным руководством подвизаться там в спасении своей души.

Милонов так и сделал, пришел в Пинскую пустынь, открылся игумену Филарету, почему и зачем пришел; был принят в число братии, но так как старушка-мать его была еще жива, и он отдавал ей свой полковничий пенсион, то, чтобы не потерять его и не оставить мать свою нуждаться, он и не поступил официально в монашество, но жизнь проводил строго монашескую. Он пережил игумена Филарета и уже при его преемнике, игумене Евстратии, блаженно почил о Господе в той же Пинской пустыни, оставив по себе во всех его знавших добрую память истинного подвижника и верного раба Христова.

Таким образом, блестящий гвардейский полковник переселился в вечность смиренным иноком, и нужно надеяться, что поведение полковника искуплено им подвигами инока, по милости Бога, не хотящего смерти грешника, но всех приводящего к покаянию («Душеполезное чтение», 1885 г.).

9) Один рижский помещик Илья Л., готовясь праздновать день своих именин — 20 июля, между прочими распоряжениями призвал старосту и приказал ему, что и как надо делать на завтрашний день. Выслушав приказание, староста осмелился заметить, что завтра Ильин день.

«Молчать, — закричал помещик, — я сам Илья!» Мужичок, пожав плечами, должен был удалиться. Наступил Ильин день. В доме помещика все бегали, суетились. Слуги, кучера, повара, горничные, экономки — все были на ногах. А как погода была прекрасная, то еще более хлопот было в поле: кто жал, кто косил, кто возил — все были в движении. Наконец в барском доме суета приутихла. Наехали гости, начался обед и кончился благополучно.

После обеда довольные гости рассыпались по разным местам: кто в гостиную, кто в сад, вообще кто куда знал, а сам хозяин с пожилыми, более серьезными посетителями поместился на балконе. В такое веселое, вполне приятное время никто и не заметил, как с юго-запада поднималось небольшое темноватое облако, шло все ближе и ближе и наконец остановилось как будто над самым домом. Вдруг олеснула молния, грянул гром — и именинник Илья Л. оказался в своих креслах мертвым. Оглушенные ударом грома, как домашние, так и гости — все спешили укрыться, кто где мог, опасаясь каждый за себя самого. И только тогда, когда совершенно утихли взволнованные чувства, увидели посиневший труп своего дорогого гостеприимного хозяина.

Все средства вернуть его к жизни остались напрасны. Облако же пошло далее своим путем и разрешилось сильнейшим проливным дождем в поле, где все смешало, смочило и всех согнало с работы.