Спутник «Шаг вперед»

Кедрин вздохнул. Он послушно подлетел к Гуру и принялся поворачивать какие-то рычаги. Он не знал, сколько прошло времени, пока закончилась сварка. Он помнил только, что Гур сказал:

— А ты молодец, связист…

Он попытался улыбнуться. Потом все летели к спутнику. Гур летел рядом. Он мечтательно проговорил:

— Сейчас я съем два обеда. Возможно, три, но два обязательно! Два хороших звездолетных обеда.

— Два ты не съешь, — сказал Дуглас.

— Почему, о недоверчивый?

— Не успеешь. Через три часа — смена.

— Ничего. Съем после смены. Второй, подразумеваю я.

«После смены, — ужаснулся Кедрин. — Они еще думают выходить в смену. После такой работы! Я просто не смогу. Глупо было подумать — мне так быстро сравняться с ними. И я ничего не скажу Ирэн»..

— Кедрин, а что ты думаешь насчет обеда?

— Я? Ничего…

— И напрасно, о мой усталый друг! Ешьте свой обед каждый раз, лишь к этому предоставляется возможность, так сказал некий мудрец. И еще: не обедающий совершает ошибку, которой ему не исправить более никогда. Кто это сказал, не помнишь?

— Не знаю, — сказал Кедрин.

— По-моему, это сказал я. А теперь прибавим скорость, ибо времени действительно мало, а на обед опаздывать не полагается. Кедрин, что ты думаешь насчет смены?

— Насчет смены? — спросил Кедрин, и у него заболело все тело.

Вот именно! Что он думает насчет смены? А что можно думать насчет смены, когда хочется только лежать?

— Что ж, — сказал Кедрин. — Я не хуже вас. Смена так смена! Гур засмеялся, потом сказал:

— Ну, в смену ты не выйдешь. Ты не хуже нас, но пока слабее. Но шеф прав: кому суждено быть монтажником — он им станет. Кстати, ты сегодня не очень боялся?

— Сначала да, — сказал Кедрин, опускаясь на площадку. — Потом я понял, что вероятность попадания метеорита ничтожно мала, и успокоился.

— Это, безусловно, правильно, — сказал Холодовский.

— Ну, Слава, ну, ну… Не дезориентируйте парня.

— Что ж, — сказал Гур, — он мыслит традиционно. В общем метеоры нам не угрожали.

— Разве что-то другое?..

— Пожалуй, — вздохнул Слава, — напряжения были таковы, что скваммеры могли не выдержать. Они были на пределе прочности. Не так романтично, но все же неприятно. Видишь ли, если скваммер дегерметизируется, в нем становится нечем дышать.

— Что же, — сказал Кедрин, внутренне содрогнувшись и пытаясь острить. — Мы бы узнали, есть ли в конце концов этот запах в пространстве.

— Ну, Слава, — сказал Дуглас, — один — ноль не в твою пользу.

XI

На орбите Трансцербера расстояние между убегающим кораблем и настигающей его планетой — или что это там? — уменьшилось. Но время еще есть — значит, есть еще надежда, и отправлять набитый материалами разведчик на Землю рано. Все занимаются своими делами.

Капитан Лобов занимается стиркой. Это не очень приятно, и капитан не освоил технологии, но нет сомнений в том, что он ее освоит. Он стирает, и предметы капитанского гардероба, поскольку на корабле нет женщин, сушатся на инклинаторной установке, которая вряд ли пригодится, ибо, как все горячо надеются, высадка на Трансцербер состоится не в эта путешествие.

Остальные занимаются своими делами и ждут очереди на стирку. Ничего не поделаешь. Капитан Лобов сообщил, что в следующий рейс он не выйдет без корыта и прочих приспособлений. Он заставит историков раскопать их описание, а также восстановить давно утраченное человечеством искусство стирать руками. Исследователи поддакивают ему и, по очереди отрываясь от приборов, пытаются давать советы, которые, впрочем, никуда не годятся.

Инженер Риекст занимается экоциклом, каким-то из его звеньев. Он не может ничем не заниматься и теперь выясняет, нельзя ли сэкономить энергию на экоцикле. Хотя он знает, что энергии-то хватит…

Оба пилота сейчас отдыхают. Как предупредил капитан Лобов, может случиться, что им еще придется поработать…

* * *

Кедрин проснулся, когда в лицо ему ударил мягкий свет разгорающейся зари. Чистый и плотный утренний воздух, казалось, сам входил в легкие и наполнял не только грудь — все тело легкостью и готовностью к полету.

Он взглянул на часы. Он спал три часа — или сутки и три часа, но столько он не был способен проспать даже при самой крайней усталости. Значит, всего три часа, но он чувствовал себя полностью отдохнувшим.

Легко поднявшись с постели, он поискал глазами привычные снаряды для гимнастических упражнений и вспомнил, что здесь их и быть не могло. Он не отвык еще просыпаться на Земле. Он принял душ. Прохладная, насыщенная каким-то газом и, очевидно, ионизованная вода прогнала последние остатки сна и заставила его даже запеть незатейливую песенку — ту самую, что приходила на ум, когда он, бывало, с головой погружался в мир понятий, которые так трудно было представить себе сущими в обычном мире трех измерений. Песенка на-помнила было ему о проблеме скользящего поля, и он усмехнулся: доберемся, доберемся и до скользящего поля…