Спутники Марса: принц Конде и маршал Тюренн

Эмблемой правления Людовика XIV стал его собственный лик в обрамлении солнечных лучей — поэтому его и называли Королем-Солнце. Сооружаемый под его руководством с 1661 г. дворцовый комплекс Версаль и его высокопоставленные и титулованные обитатели как раз и символизировали собой то время, когда абсолютная монархия достигла своего совершенства во Франции. Версаль стал своеобразным памятником его эпохи, главными создателями которого являлись архитекторы Луи Лево и Жюль Ардуэн-Мансар, а также Андре Ленотр, разбивший великолепный парк. «Казаться, а не быть, казаться, чтобы быть», — вот главный девиз придворного того времени, ибо жизнь в придворном обществе отнюдь не была мирной. На первый взгляд современника, французский двор казался средоточием жизни между равными. Во дворце и садах Версаля король Людовик создал барочную сцену, на которой практически ежедневно проводились праздники и представления, на которых король инсценировал взаимное согласие, честь и силу своего государства. Но жизнь в придворном обществе отнюдь не была мирной. На фоне царившей ритуализации жизни и строгой иерархии не прекращались аферы, интриги, споры о рангах и монаршей милости. Один придворный зависел от другого, а все вместе — от короля. Кто сегодня занимал высокое положение, завтра мог потерять свое место. «Жизнь при дворе — это серьезная и печальная игра, которая предполагает, что следует правильно располагать свои полки и батареи, иметь вполне определенные намерения, последовательно выполнять их, препятствовать исполнению намерений своих противников, иногда рисковать и играть в расчете на случай; и после всех этих отступлений и маневров выясняется, что это шахматы и, возможно, уже грозит неизбежный мат»[96]. И все же эти «печали» и противоречия способствовали развитию двора и государства в определенных рамках и в определенное время, а также во многом определили небывалый расцвет культуры Просвещения.

Сегодня стало модным отмечать, что Людовик XIV Королем-Солнце являлся лишь для представительства, своеобразной инсценировки высшей власти: «Король воплощает государство, король помогает государству жить». Действительно, в будни этот великий монарх предпочитал быть дисциплинированным профессионалом и человеком действия, опиравшимся на мнение своих талантливых министров. И все же король и его министры не преуспели во внедрении многого из того, чего желали достичь. Это не было удивительным в условиях примитивных коммуникаций того времени. Большое разнообразие традиций и законов, мер и весов, и даже языка приводили к провалу даже самые эффективные «стандартизирующие» усилия французских революционеров конца XVIII в. Но Людовик создал великолепную политическую культуру абсолютизма, воплощенную в Версале. Ритуал, искусство и архитектура — все они были инструментами самоутверждения, как продолжение политики другими средствами. Его власть была не просто стилем, а средством воздействия. И это воздействие реально сказалось на жизни его королевства[97].

Но мог ли Людовик XIV не превысить меру, необходимую для разумного управления государством? Мог ли он не наделать политических ошибок? И было ли его правление спокойным и уравновешенным? Ответ однозначный: нет. Тридцать четыре года его блистательной эпохи ушло на войны, опустошившие государственную казну; он изгнал гугенотов — цвет французской буржуазии — из своего королевства; он же стал для французов олицетворением «короля-тирана», что способствовало широкому распространению тираноборческих идей, приведших к Французской революции.

Вспоминая о начале своего личного правления, Людовик как-то заметил: «Было спокойно во всем свете». Действительно, в Европе на некоторое время воцарились тишина и спокойствие: можно сказать, что Франция нового времени никогда более не достигала подобной безопасности на своих границах, как в последние годы жизни кардинала Мазарини. Испания не могла вторгнуться во Францию в обозримом будущем. Англия при реставрированном монархе Карле II Стюарте не представляла непосредственной угрозы, Республика Соединенных Провинций была готова возобновить союз с Францией с целью определения будущего статуса Испанских Нидерландов. Восточные границы королевства были прочно защищены от возможных махинаций венского двора Рейнским союзом немецких князей 1658 г. — совместной оборонительной организацией для защиты Вестфальских соглашений, сохранения коллективной безопасности и запрещавшей использовать свои земли в военных целях.