Спутники Волкодава

На острове Толми, в пещере просторной,
Укрытой от взоров листвою узорной,
Брат первый на шкурах в дремоте почил,
Но легких шагов его звук разбудил.
Глаза он открыл, покрутил головой,
Красотку нагую узрев пред собой.
А-хой! А-хой!

Красавица юная к Богу подходит

Он глаз от нее ни на миг не отводит.
Призывно она извивается телом,
Глаза умоляют: «Будь дерзким, будь смелым!»
Тут даже не Бог и совсем не герой
Себя поведет, как любовник лихой!
А-хой! А-хой!

Сомнений не зная, Близнец увлекает

Девицу на шкуру и жарко лобзает.
Она ему вторит, сплетаются ноги —
На сладкое падки и люди, и Боги!
И Смерть, даже будучи подлой каргой,
Вкусивши любви, помягчала душой.
А-хой! А-хой!

Чему тут дивиться, коль ключик свой Бог

Вложил многократно в девичий замок?
Уставши, красотка во сне разметалась,
Бог к морю ушел. Смерть в пещере осталась.
И надо ж случиться, в то время домой
Вернулся жилища хозяин второй.
А-хой! А-хой!

Глядит он: роскошная дева пред ним

Раскинула ноги. Желаньем томим,
Склонился над нею, не веряглазам,
Устами прильнул к приоткрытым устам,
Прекрасного тела коснулся рукой…
Послышались вздохи красотки нагой:
— А-хой!.. А-хой!..

Повторяя «А-хой! А-хой!», гребцы искоса поглядывали на жрецов. Сами-то они неоднократно слыхали и более соленые истории про Богов, и сейчас их больше всего занимало, как отнесутся к тому, что поет Артол, Ученики Близнецов. Понимая это, Хономер хранил на лице доброжелательную улыбку. Тразий Пэт откровенно веселился, не задумываясь над тем, какое впечатление это произведет на окружающих. Агеробарб в задумчивости теребил нижнюю губу.

На празднествах в честь Близнецов распевались подчас такие скабрезные песни о похождениях Богов, что с этой ни в какое сравнение не шли, и Храм не только не запрещал, но и поощрял их исполнителей — великое не боится насмешек. Если почитатели Двуединых наделяли их, например, способностью оплодотворить всех женщин Тар-Айвана за одну ночь, так и пусть себе, крепче уважать будут. Однако для исполнения подобных песен существовали особые дни, когда все делалось шиворот-навыворот, а петь их в обычное время…

Будучи человеком аскетического склада, Агеробарб считал всякое опошление и глумление над Богами делом наказуемым, и эти кое-как срифмованные строфы не вызывали у него ничего, кроме гадливости и раздражения, проявлять которые он, впрочем, считал в данной ситуации неуместным. Что взять с этих гребцов, которые не запоминают и не усваивают ничего, кроме похабени? Что взять с людей, по которым свет истинной веры скользит, как луч солнца по камням, не в силах проникнуть внутрь и осветить потемки их заросших паутиной невежества душ?..