SQ Drabbles (СИ)

- Но я же не знаю никакого другого языка. – Ответил ей Генри, на что Эмма лишь пренебрежительно махнула рукой.

- Ну и что? – Ответила она. – Я могу научить тебя. Я немного говорю на другом языке.

- Серьезно? – Спросил Генри, пребывая в шоке.

- Ну не то чтобы… – Призналась Эмма. – Я знаю всего лишь несколько матов, парочку названий еды и самую нужную фразу на любом языке – как найти уборную.

Генри захихикал, а затем кивнул Эмме, поощряя ее к продолжению.

- Окей. – Прошептала Эмма. – Итак, если кто-нибудь заедет тебе в лицо, или любая другая ситуация, когда ты не хочешь остаться идиотом, тебе просто надо сказать - ‘Yob tvoyiu mat! ‘. (прим. пер. (на всякий случай переведу ;) ) – Ёб твою мать! ).

Затем она кивнула Генри и сказала:

- Попробуй сказать.

- Yob… что?

- Yob tvoyiu mat!

- Yob tvoyiu mat. – Тихо повторил Генри, а затем еще раз и еще раз.

- Да! – Сказала Эмма. – У тебя хорошо получается.

- Миленько. – Восхищенно сказал мальчик. – Спасиб, Ма.

- Да, без проблем, ребенок.

Девушки проводили парня в школу, попрощавшись. Как только дверь за Генри закрылась, Реджина резко развернула Эмму за руку к себе.

- Ебать твою мать?! – Завопила Реджина. – Ты научила нашего сына говорить – Ебать твою мать – на русском?!

- Святое дерьмищ… ты знаешь русский? – Ошарашено просила Эмма. – Постой, постой. Дак, ты все-таки слышала нас?

- Я не могу поверить, что ты сказала ему это, и считаешь это приемлемым!

- Ну, на самом деле я же не сказала, что это означает. – Пыталась защититься Эмма.- Расслабься. Никто даже не узнает, что он говорит.

- Я знаю. – Спорила Реджина.

- Да, но я все еще не догоняю – как? – Сказала Эмма. – А что… все люди в Зачарованном лесу знают русский.

- Не, конечно же нет. – Сказала ей Реджина. – Я как и ты знаю несколько фраз на нескольких языках.

- И ты, конечно же, выучила – ёб твою мать – на русском. – Скептически спросила Эмма. – Эмф… почему? Ты же ненавидишь материться.

- Иногда, это очень и очень необходимо. – Сказала Реджина, пожимая плечами.

Они ухмыльнулась друг другу, а потом разразились хохотом. Когда они закончили смеяться, приблизившись, взялись за руки и начали целовать друг друга – губы, подбородок, щеки, скулы.

- Ммм. – Страстно промычала Реджина. – Ты знаешь еще какие-нибудь грязные словечки на русском?

Эмма приподняла бровь, а затем наклонившись к уху прошептала:

-‘Pokazhi pizdu detka.’ (прим. пер. – покажи пизду, детка.)

Реджина обмякла в руках Эммы. Эмма рассмеялась, когда она подхватила Реджина на руки и пошла к лестнице.

А теперь вопросик от переводчика: Любите ли вы материться?

Мне стало очень интересно)))

Ответы можно писать как в комменты, так и в личку. Сегодня я не кусаюсь))

========== Chapter 26 ==========

PROMT: ПОПЫТКА СУИЦИДА ЭММЫ. РЕДЖИНА НАХОДИТ ЕЕ.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЙТЕ PROMT.

Рокот и какое-то жужжание – это все, что было в ее ушах. Это даже не собиралось останавливаться, начиная смешиваться с другими звуками, которые были в комнате. Все было слишком громко: тиканье часов, словно кто-то огромный идет по коридору, и его шаги громким эхом отдаются в ее ушах; ее собственный пульс, который то бешено стучал, то замедлялся, словно это была какая-то барабанная дробь перед тем, как произойдет катастрофа.

Все ее чувства донельзя обострились. Звуки, чувства – они больше не могли причинить ей боль. Они как будто уже не окружали ее, а были частью ее, частью ее тела. Словно они проникли в нее, причиняя ей страдания, играясь на ее нервах. Она чувствовала, что воздух застыл на месте, становясь вязким и густым, он проникал в ее ноздри и застревал у нее в горле.

Находясь в таком состоянии, она чувствовала, как на нее обрушили яркие воспоминания, которые Эмма, наверное, никогда не сможет выкинуть из своей головы. Картинки ее детства бешено проносились у нее перед глазами, превращая ее слезы, что застыли у нее в глазах, в бензин – который мог полностью сжечь ее изнутри. Ее боль говорила ей, закрыть глаза и никогда больше их не открывать, никогда больше не просыпаться.

Приемные отцы, которые слишком долго и пристально смотрели на нее, их касания, которые были слишком интимным. Белый порошок, что был насильно засыпан ей в нос; белые клубы дыма, что были в ее груди, без ее на то разрешения. Кулак, который со всего маха врезался ей в лицо, с хрустом сломав ей что-то, и картинка комнаты, которая неожиданно пришла в движение. Подтверждение того, что теперь все не будет таким как прежде. Это отдавалось у нее в груди, в ее душе. Подтверждение того, что ее детство кончилось.

Одиночество так сильно впиталось в нее, что она носила его уже как клеймо.

Любовь всегда дразнила ее, она чуть касалась ее в долгих взглядах и страстных поцелуях, а затем – покидала ее, лишая своего тепла.

Холод заточил Эмму в тюрьме. Ребенок ворвался в ее жизнь, меняя жизнь.

У нее была слишком сложная жизнь, многое в ее жизни было не в ее пользу.

Она повернулась и потянулась к маленькой белой бутылочке, пытаясь разглядеть ее сквозь пелену слез в глазах.