Сравнительная религия

Наиболее прискорбным является не просто ошибочная идея об абсолютном совершенстве Писаний и непогрешимости их учений, а приводящее в замешательство толкование этих священных трудов скованными традицией иерусалимскими книжниками и фарисеями. И теперь они будут использовать как доктрину о богооткровенности Писаний, так и свои ложные толкования этих книг в решительной попытке дать отпор новым учениям евангелия царства. Нафанаил, всегда помни о том, что Отец никогда не ограничивает раскрытие истины каким-либо одним поколением или каким-либо одним народом. Многие искренние искатели истины были и будут приходить в замешательство и уныние из-за этих доктрин о совершенстве Писаний.

Сила истины заключается в том самом духе, который пребывает в ее живых воплощениях, а не в мертвых словах менее просвещенных людей иного поколения, которым, якобы, было ниспосланно наитие. И даже если жизнь этих святых людей древности была исполнена божественного вдохновения и духовности, это не означает, что и их слова были ниспосланы свыше. Ныне мы не записываем учения этого евангелия царства, дабы, когда меня не будет, вы тут же не разделились на всевозможные группы борцов за истину из-за различного толкования моих учений. Для этого поколения будет лучше, если мы будем жить этими истинами, остерегаясь записывать их.

Хорошо запомни мои слова, Нафанаил: ничто из того, чего коснулось человеческое естество, не может считаться непогрешимым. Хотя человеческий разум действительно способен излучать сияние божественной истины, такое сияние всегда будет только относительно чистым и лишь отчасти божественным. Создание способно стремиться к непогрешимости, но только Создатели обладают им.

Однако величайшим заблуждением учения о Писаниях является доктрина о том, что эти письмена суть тайна за семью печатями, а их мудрость смеют толковать лишь лучшие умы нации. Если что-то и держит откровения божественной истины за семью печатями, то это одно лишь человеческое невежество, фанатизм и узколобая нетерпимость. Только предрассудки ослабляют свет Писаний, только суеверия омрачают его. Ложный страх священности лишил религию такого защитника, как здравый смысл. Страх перед авторитетом священных писаний прошлого не позволяет сегодняшним искренним душам принять новый свет евангелия — тот самый свет, который столь трепетно мечтали увидеть богопознавшие люди других поколений.

Но самое печальное то, что некоторые из учителей, провозглашающих святость такого традиционализма, знают эту истину. Они в большей или меньшей степени отдают себе отчет в ограниченности Писаний, однако они являются моральными трусами, интеллектуально нечестными людьми. Они знают истину о священных книгах, но предпочитают утаивать эти возмущающие спокойствие факты от народа. Так они извращают и искажают Писания, превращая их в руководство по раболепному соблюдению мелочей каждодневной жизни и наделяя его властью в вещах недуховных, вместо того, чтобы обращаться к священным книгам как к кладезю нравственной мудрости, религиозного вдохновения и духовного учения богопознавших людей других поколений».

Слова Учителя просветили и потрясли Нафанаила. Он долго размышлял об этом разговоре в глубине своей души, но никому не говорил о нем вплоть до вознесения Иисуса. И даже после этого он боялся рассказывать обо всём, во что его посвятил Учитель.

Почва для семян

В те времена, как и во времена Мелхиседека, всё — равно человечество еще не было готово принять духовность, низливавшуюся через воплощенный Логос. Было основано лишь глубокое и чистейшее эзотерическое учение, брошены первые семена, перенесенные ветрами истории на почву других стран и культур: в Индию, Египет, Китай, Иран, Вавилонию.