Сравнительное богословие. Книга 5

Поскольку восточные «видящие» люди (в отличие от западных «логиков») привыкли к «видению» (интуитивным и практическим ощущениям), чистой «канонической» теории кармы и общих эгрегориальных мистик им было мало. Нужна была личностная «мистика» соединения с «божественным»: ведь карма у каждого своя. Напомним, что идея личностного посмертного воздаяния возникла на Востоке и оформилась как доктрина рая и ада, подхваченная крупными мировыми религиями.[728] Но в индуизме помимо рая и ада предусмотрена ещё цепь перевоплощений, переживать которую (по-восточному — «видеть» результаты своих усилий) хоть как-то должны индусы в настоящей жизни. Для этого были разработаны и проверены тысячелетней практикой разнообразные духовные и физические упражнения, имитирующие переживания процесса преодоление кармы. Показывать индусам (самим себе) результаты их пожизненных усилий по преодолению кармы[729] было необходимо для создания иллюзии полной уверенности в правоте «философской» доктрины индуизма.[730] Трудно сказать, брахманы ли стояли у истоков подобных психологических «мистик», создав их прежде всего для себя методом длительного практического опробования, а затем через учителей предложили это «достижение» другим; либо брахманы создали большинство практик для толпы, а себе оставили лишь самые «сокровенные» «для демонов»? Но по прошествии ни одного десятка столетий восточные психологические практики стали неотъемлемой частью религиозной и светской жизни индусов.

И главное: в процессе этих практических переживаний индусы действительно искренне думают, что они приближаются к мокше (освобождению) с каждой удачной практической процедурой, которым посвящена большая часть жизни индусов. Но в действительности, как мы уже говорили, они всего лишь занимаются изощрённой эгрегориальной магией, а процесс познания и «освобождения», как говорится, «и ныне там», где он был много столетий тому назад, поскольку главные эгрегоры индуизма кардинально не меняются,[731] будучи духовным стимулятором воспроизводства из поколения в поколение одних и тех же ошибок и иллюзий прошлого. Просто каждый индус с детства может потенциально выбрать ограниченный религиозными барьерами жизненный цикл психологических практик (в зависимости от сословно-кастовой принадлежности), которые в индуизме связаны с имитацией процесса преодоления кармы. И этот широкий, но ограниченный выбор и последующая практическая деятельность под контролем учителей индусом ассоциируется с динамикой освобождения от сансары — а значит и с позитивной духовной динамикой. Но при этом, учитывая, что каждый индус (в зависимости от сословно-кастовой принадлежности) от рождения и до смерти выбирает из одних и тех же возможностей, предоставленных религиозной системой и потенциалом эгрегориальной магии — то каждый индус от рождения и до смерти повторяет «карму» предыдущих поколений: ничего другого религиозная система индуизма предложить не может, поскольку всё новое и действительно духовно прогрессивное даёт Бог в случае, если люди об этом его искренне просят, а не находятся в плену религиозно-эгрегориальных иллюзий.

Мало того, индуизм, практикуя изощрённую эгрегориальную мистику, учит об «освобождении», которое происходит одновременно с соединением с Атманом. Последний в некоторых трактовках выступает как «действующая Мировая Душа» (в других религиозных системах — Бог). Но индусский «Бог»-«Мировая Душа» — сборка эгрегоров индуизма, восходящая к общему индусскому эгрегору: это и есть индусский Атман, с которым соединяются в практическом экстазе всё новые и новые поколения индусов. Е.Торчинов продолжает свои рассуждения на тему индусского мировоззрения: