Сравнительный анализ политических систем

Социально–экономические изменения, происходящие вследствие установления согласительных систем, зависели от существующих в данной стране политических институтов и от положения страны в мировой капиталистической экономике. После второй мировой войны движение за развитие демократии в Западной Европе принесло широкомасштабные социально–экономические улучшения. Эти страны составляли ядро капиталистической системы. С 50–х и до середины 70–х годов они переживали «золотой век» — время высоких темпов роста, низкой инфляции и полной занятости. Значительным политическим влиянием обладали демократические социалистические партии, христианские демократы и профсоюзы промышленных отраслей. Согласительные лидеры подняли уровень жизни беднейших слоев населения, получивших доступ к работе, образованию и медицинскому обслуживанию. Эти всеохватывающие социальные программы, вместе со значительным пенсионным обеспечением, сократили неравенство в доходах. Капитализм оставался эффективным и вместе с тем более гуманным.

Не столь эгалитарный характер имели результаты политики капиталистической модернизации, осуществленной в Восточной Европе и Латинской Америке в конце 80–х годов. После того как военные или коммунистическая партийная бюрократия сложили с себя властные полномочия, в наследство новому режиму досталась находящаяся в упадке экономика. В экономической политике все еще доминировали технократические элиты. Ни профсоюзы, ни демократические партии не оказывали ощутимого влияния на правительственных лидеров. Необходимость урегулировать соотношения интересов администрации, вооруженным сил, бизнесменов, а также таких иностранных институтов, как МВФ и ТНК, выдвинула на первый план программы жесткой экономии и приватизации. Вместо того чтобы перераспределять доходы, вновь избранные правительства поставили во главу угла стимулирование экономического роста, развитие экспорта, импорт капитальных технологий из ведущих капиталистических стран, а также отмену регулирования в сфере финансовых институтов. Ни сокращение расходов на социальную сферу, ни повышение налога на добавочную стоимость не дало большего равенства в доходах. Наименее обеспеченные граждане не получили от приватизационных мероприятий ни повышения зарплат, ни улучшения ситуации в сфере занятости. Так как и восточноевропейские и южноамериканские страны находятся на обочине мировой капиталистической экономики, перспективы быстрого роста или повышения социально–экономического равенства остаются для них туманными. Рецессия в ведущих капиталистических странах помешала притоку экспорта из этих регионов. Высокий уровень выплат по долгам ключевым финансовым институтам уменьшал ассигнования на капиталовложения и социальные программы в области образования, здравоохранения и жилья. Поэтому для многих граждан установление квазисогласительных режимов вряд ли могло привести к сужению пропасти между богатыми и бедными[153].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Глава 10 Политическое развитие и социальный прогресс

В XIX в. теоретики политики ставили знак равенства между развитием вообще и социальным прогрессом. Следуя традициям просвещения, они полагали, что государственные деятели будут разумно подходить к общественной деятельности, что приведет к общезначимым переменам. Либералы видели, как распространяются по свету, неся свободу, мир и процветание, конституционное правление и капиталистическая рыночная экономика. Радикалы, в частности Маркс, считали, что наука и разум позволят пролетариату установить бесклассовое социалистическое общество, основанное на свободе от капиталистической эксплуатации и репрессий.

Современные интеллектуалы полны скептицизма относительно возможности установления подобного рая на земле. После ужасов двух мировых, нескольких мини–и партизанских войн, нацистского Холокоста, казней в Камбодже, военных диктатур и промышленного загрязнения окружающей среды даже либералы и радикалы, кажется, лишились иллюзий относительно безопасных последствий развития[154]. Для них рай оказался «отложен», если не вовсе потерян.

В своей книге «Отложенный рай» британский романист Джон Мортимер описывает разочарование, охватившее Англию после второй мировой войны. Будучи первой нацией, начавшей промышленный переворот, Англия с середины XIX в. являла собой одну из самых долговечных согласительных систем. Она возглавила борьбу с немецкой диктатурой в двух мировых войнах, и, хотя из последней Великобритания вышла победительницей, она проиграла мир. С 1950 по 1980 г. Англия стала одной из индустриальных стран с наиболее низкими темпами роста, высоким уровнем безработицы и инфляции. В «Отложенном рае» англиканский ректор Симеон Симкокс, убежденный сторонник лейбористской партии, спрашивает своего сына Фреда: