Сражение за Калинин. Хроника нетипичной обороны

В данном контексте остается только сожалеть о том, что войска Калининского фронта больше не могли, кроме как заградительным огнем артиллерии, препятствовать подвозу противником припасов в Калинин. Нужно отдать должное командованию фронта во главе с И. С. Коневым, который с самого начала настаивал на переправе как можно большего количества сил 29-й армии через Волгу с целью окружения немецкой группировки. Даже в условиях отсутствия полноценного окружения, само по себе существование советского плацдарма прямо на жизненно важной для немцев дороге ставило под сомнение реализацию планов командования группы армий «Центр» по дальнейшему использованию подвижных соединений 3-й танковой группы.

Еще одним следствием отказа командования 2-го воздушного флота от использования калининского аэродромного узла явилось кратковременное затруднение взаимодействия ударной авиации с сухопутными частями. По этому поводу в ЖБД 36-й моторизованной дивизии появилась запись, отнесенная ко второй половине дня 31 октября:

«Цели для люфтваффе корпусом сообщены. Самолеты, однако, так и не появились».

Впрочем, в условиях относительно стабильной линии фронта и наличия устойчивой связи эта проблема была вполне решаема.

Вынужденное оставление немецкой авиацией калининских аэродромов стало, пожалуй, единственным серьезным успехом советского наступления на город в конце октября 1941 года. Уже к вечеру последнего октябрьского дня части и соединения Калининского фронта получили оборонительные задачи. Так, 30-й армии боевым приказом № 27 от 31 октября предписывалось «прочно закрепиться на занимаемом рубеже, эшелонируя боевые порядки, создавая резервы». При этом не отменялись частные наступательные действия. Например, 256-я дивизия с 1319-м стрелковым полком должны были овладеть Тверецким мостом, а затем – всей северо-восточной частью Калинина. В свою очередь, 5-я стрелковая дивизия нацеливалась на захват немецких опорных пунктов в Греблево и Колесниково. Также предполагалось «смелыми вылазками небольших отрядов истреблять врага, дезорганизуя его тылы и управление». Ограничение масштабов поставленных задач тут же сказалось на уровне потерь – за 31 октября 30-я армия лишилась 28 убитых, что было на порядок меньше жертв предыдущих дней.

К концу месяца штаб Калининского фронта подсчитал потери, которые составили: 4119 убитых, 11793 раненых и обмороженных, 10274 пропавших без вести, 384 заболевших и 6243 по другим причинам, всего – 32813 человек. Грустным лидером среди армий фронта была 29-я (1475 убитых, 4048 раненых, 3624 пропавших без вести, 143 заболевших и 2640 – по другим причинам), одновременно сражавшаяся на двух разнесенных друг от друга направлениях. Наименьшие потери понесла 30-я армия: 463 убитых, 1760 раненых и всего 244 пропавших без вести, не считая 58 заболевших и 16 вышедших из строя по другим причинам. Впрочем, в данном случае цифры не должны вводить в заблуждение – армия понесла значительные потери в оборонительных и наступательных боях 13–17 октября, еще находясь в составе Западного фронта.

Тыловая повозка 252-го пехотного полка 110-й пехотной дивизии вермахта в деревне Мухино-Городище Калининского района, осень 1941 года.

Обращает на себя внимание соотношение убитых и пропавших без вести. Ко второй категории в реальности обычно относились попавшие в плен. Их количество довольно велико, особенно с учетом отсутствия в сражении за Калинин ярко выраженных котлов, обычно являвшихся главными «поставщиками» пленных.

Действительно, немцы в своих документах регулярно указывали численность взятых в плен и, как это ни печально, перебежчиков с советской стороны (в том числе – командиров), часто передававших противнику ценные сведения. 29 октября в ЖБД 1-й танковой дивизии появилась запись о противнике следующего содержания:

«Растущие цифры пленных и перебежчиков показывают ослабление морального духа».

Впрочем, эта фраза мирно соседствовала с утверждением о твердом намерении русских снова занять Калинин. 31 октября дивизионный журнал 36-й мд зафиксировал переход на сторону немцев 31 человека, к которым предварительно обратился перебежчик, перешедший линию фронта ранее.

Возможно, рост числа перебежчиков был связан с деморализацией части личного и командного состава советских войск. Она, в свою очередь, могла стать следствием высоких потерь в многочисленных кровопролитных атаках на укрепленные позиции противника, не приводивших к каким-либо осязаемым результатам. Как впоследствии отмечал в своих воспоминаниях начальник штаба 31-й армии генерал-майор М. И. Щедрин, «огневой бой вокруг Калинина не прекращался ни днем, ни ночью, но для проведения успешных наступательных боев нужна была серьезная подготовка. Поспешно же предпринимаемые наступательные бои, хотя и наносили потери врагу, держали его войска в постоянном напряжении, но приносили большой урон и нам, и не столько в личном составе и материальной части, сколько в моральном отношении. Подрывалась вера в наши силы и в организационные способности наших штабов и командиров».