Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Разногласия в нем между разведкой и оперативным отделом и в меньшей степени между разведкой и начальником штаба частично объясняются личными столкновениями. На ежедневных совещаниях некоторым офицерам Диксона казалось, что его разведывательные оценки, иногда оживляемые характерным сленгом (Диксон называл заключенных «клиентами»), не всегда воспринимались слишком серьезно.

В отношениях между начальниками отделов разведки 1–й армии и 12–й группой армий полковником Диксоном и бригадным генералом Зибертом установился холодок. При этом роль опять – таки играло звание. Диксон, ветеран, участвовавший в операциях 1–й армии, служивший в Северной Африке и на Сицилии, высадившийся в Нормандии, был еще полковником и всего лишь ведал разведкой 1–й армии, хотя его начальник, генерал Брэдли, продвинулся до командующего 12–й группой армий. Диксон и Зиберт оба выходцы из военных семей; их отцы знали друг друга по службе в Панаме. Диксон, выпускник Уэст – Пойнта, уволился из армии, но вернулся на службу во время Второй мировой войны; Зиберт, на год опередивший Диксона в Уэст – Пойнте, из армии не уходил.

Разница в званиях и положении, а также совершенно разные характеры оказали влияние на отношения этих двух людей, которые всегда были корректными и не враждебными, но определенно никогда сердечными. Один из них, Зиберт, который не принимал участия в боевых операциях Второй мировой войны до его назначения в 12–ю армейскую группу, чувствовал неуверенность, которую всегда испытывает новичок перед ветераном; другой, Диксон, чувствовал неуверенность перед званием и положением. Диксон был высоким, худым и артистичным, Зиберт – потяжелее, меньше ростом и флегматичный. Диксон – яркий, подвижный, с живым умом. С ним было не всегда просто, и он требовал к себе особого отношения. Зиберт был пунктуальным штабистом, приверженным правилам. Два противоположных характера не могли состыковаться друг с другом.

Чувства никогда не высказывались открыто ни одним из этих людей. В переписке с автором и в интервью оба они не придавали этому значения, но их штабы это чувствовали и выражали. Например, офицеры Управления стратегической разведки, которые, работая вне штаба 12–й группы, на своем командном пункте повесили портрет Гитлера с несправедливой надписью под ним: «Он иногда дурачит некоторых людей, но Диксона дурачит всегда».

Эта почти школярская проделка, однако, не стала результатом трений между 1–й армией и 12–й армейской группой. В случае с Управлением стратегической разведки она была результатом того, что Диксон при поддержке генерала Брэдли сильно ограничил деятельность управления в районе ответственности 1–й армии.

Трения, кажется, еще и усиливались из – за отсутствия чувства юмора офицера стратегической разведки 12–й армейской группы. Кто – то в 1–й армии написал юмористическую пародию на показания военнопленного, в которой в качестве допрашиваемого фигурировал уборщик туалета Гитлера. Один офицер стратегической разведки, возглавлявший подразделение (контрразведки и борьбы с подрывной деятельностью) в 1–й армии, отнес пародию «смеха ради» своему начальнику в 12–й группе. К сожалению, это сочинение восприняли серьезно, и, когда были сделаны разъяснения о том, что все это только шутка, между персоналом стратегической разведки 12–й армейской группы возникли трения [44].

Были и менее сильные разногласия – частично из – за характеров, частично из – за различной интерпретации национальных интересов, – царившие и в самом верховном штабе союзных экспедиционных сил. А генерал Стронг, британский офицер разведки верховного штаба, и один из его заместителей не ладили с британским оксфордским преподавателем бригадиром Вильямсом, способным офицером – разведчиком фельдмаршала Монтгомери.

Такие личностные трения усложнялись различными разведывательными концепциями американцев и англичан. Генерал Стронг, например, считал, в соответствии с английской практикой, что он занимал нечто вроде командной должности по отношению к отделам разведки армейской группы и сухопутной армии. Он фактически возложил на бригадного генерала Уильямса, британца, который понимал эту концепцию, и на полковника Диксона, американца, который не привык к ней, задачу осуществлять прогнозы сражения, которые, по мнению Стронга, стали ошибочными.

Между американскими офицерами разведки было сравнительно мало взаимодействия. Никакой истинной «встречи умов», а всего лишь редкие попытки согласовать различающиеся подсчеты. У них не было «концепции командования», которой придерживался генерал Стронг.

Было сильное ощущение, что прогнозы отделов разведки должны быть читаемы и «живыми», а многие из них изобиловали цитатами и историческими аналогиями, но в них обращалось слишком много внимания на литературную форму и недостаточно на фактическую суть дела [45].