Средь бала лжи (СИ)

— Банально, но верно, — крайне саркастично и неохотно согласился Джеми.

Таша снова облизнула палец.

— «Тяжело осознавать предательство любимого человека, но ещё тяжелее принять, что его не будет рядом, — продолжила она, вернувшись ещё чуть раньше. — Когда любишь, всё прощаешь».

— Предательство прощать нельзя, — категорично заявил Джеми.

— Когда у тебя будет любовный опыт — поймёшь, — снисходительно сказала Таша, листая до следующей загнутой странички.

Сама она подобным опытом, правда, пока тоже не была умудрена. С другой стороны, летом она простила Арона, который не то чтобы её предал и не то чтобы лгал, но очень многое недоговаривал; а не сказать, что ты амадэй — недоговорка очень весомая. Как и то, что таинственный кукловод, повинный во всех Ташиных бедах — твой брат.

Впрочем, Таша ведь взяла с него слово, что между ними больше никогда не будет лжи…

— Ещё что-нибудь припасено?

— Ах, да. — Опомнившись, Таша опустила взгляд. — «Истинное чувство никогда не проходит. Тем и отличается истинное от фальшивого: второе с годами тускнеет, первое же не разрушат и тысячелетия».

— Да что ж всё про любовь-то…

— Бее, — смешно наморщившись, подтвердила Лив.

— Вы, верно, удивитесь, но любовь — двигатель жизни, — переступая порог, заметил Арон. Он всегда знал, когда дети сидят без дела, и в таких случаях всегда входил в комнату без стука. — Всё в этой жизни делается ради любви. Пусть иногда это любовь не к одному человеку, но к людям вообще. Или любовь к деньгам. Или к некоей далёкой, но конкретной знаемой цели… если говорить о людях, которые двигают историю.

— Любовь к деньгам — не настоящая любовь, — заявила Лив, бесцеремонно вскарабкиваясь на колени к Джеми.

— О, у тех людей, о которых я говорю, это даже не любовь. Это страсть, это мания… которые всё же являются разновидностями любви. Пусть и фальшивой. — Арон присел на кровать рядом с потеснившейся Ташей. — Просто для своих чувств они избирают не тот объект поклонения.

Джеми сосредоточенно погрыз губы. Затем вскинул голову.

— Святой отец, я тут перечитывал учебник истории…

В сотый раз, устало подумала Таша.

— …и в главе про Тёмное Время… в общем, там описывалось свержение амадэев королём Таришем Бьорком Первым.

Таша поспешила сесть.

Хотя, возможно, ей лишь показалось, что светлые глаза дэя чуточку потемнели.

— Не сомневаюсь, — наконец сказал Арон. На его плечах таяли снежинки: сегодня вместе с первым снегом началась зима. — Великая глава нашей истории. Кажется, в учебниках пишут, что все шестеро алчных и властолюбивых мерзавцев были убиты, несмотря на упорное сопротивление и Адамант, сожжённый в ходе битвы?

— Да… и… я подумал…

— Я знаю, что ты подумал. — Амадэй пристально смотрел на него. — Хочешь, чтобы я рассказал историю до конца?

Джеми заметно съёжился.

— Просто… раз уж вы начали… я не хотел…

— Не волнуйся. Дерзостью не сочту. Тобою двигал лишь глубочайший научный интерес, я знаю. — Арон отвернулся, глядя в тёмное окно. — Значит, тебя интересует та ночь?

Мальчишка опасливо кивнул, — а Таша, пристроившись под бок к амадэю, по-кошачьи боднула его лбом в руку, чтобы тот обнял её за плечи.

И приготовилась слушать.

Какое-то время Арон молчал.

— Мы ждали, что это случится, — наконец заговорил он, тихо и неторопливо. — В тот год в Аллигране было очень неспокойно. Раньше Воины без труда контролировали погоду в Долине, но в тот год, даже объединившись, не смогли ничего сделать ни с летней засухой, ни с затянувшейся зимой. Что-то сопротивлялось их силам… будто природа вдруг стала обладательницей собственной злой воли. Логичным следствием явился голод, и по всей Долине вспыхнули междоусобицы: люди дрались друг с другом за зерно и скотину. На дорогах хозяйничали разбойники, грабя все караваны без разбору, перепуганный народ хлынул в города, где и без того не хватало пищи… Нам приходилось закрывать городские ворота, а отчаявшиеся люди пытались взять их штурмом. — Арон прикрыл глаза: даже сейчас, шестьсот лет спустя. — А довершили дело тиф и ведьмина лихорадка.

— Ужас, — прошептала дрожавшая Лив.

Джеми неуклюже погладил девочку по голове. Таша могла только улыбнуться сестре, — впрочем, улыбка её наверняка вышла натянутой.

Она, росшая в одно из самых благоприятных периодов в истории Долины — спасибо мудрому правлению Шейлиреара — могла только представить, каково это: война, голод и эпидемия. И одно представление о подобном кошмаре бросало её в дрожь.

И после этого «Венец» пытается свергнуть Шейлиреара с престола?..

— Совершенно естественно, что власть амадэев сильно пошатнулась. Особенно после того, как Ликбер вызвался помочь нам наколдовать дождь — и помог. После этого авторитет основателя Школы Волшебников вознёсся до небес, а наш рухнул почти окончательно.

— А как вы с ним познакомились… с Ликбером?