Средь бала лжи (СИ)

— Мы — дети Её. Той, что выше всех нас. И не тебе судить, демон, ни о нас, ни о ней, — голос его был тих, но что-то в его звучании заставило колдуна сделать шаг назад. — Она верила в нас. И продолжает верить. В каждого из нас. В убийцу, в вора и в насильника. Верит в тех, кто не верит в неё. И то, что делает нас людьми, то божественное, что живёт в нас — души, которые никогда не умрут. Вечная жизнь, истинная вечная жизнь… Её величайший дар. Да, вся наша жизнь — это борьба души и тела, борьба света и тьмы, борьба с главным врагом: тем, что таится внутри нас. Да, не всегда душа берёт вверх, но разве не главное то, что мы боремся? Дорога тела широка, ровна и гладка, ибо идти под откос легко. Дорога души — узкая, торная, едва различимая, порой лишь каменная нить над бездной. Но сколько бы ты ни падал, тебе всегда дадут шанс подняться. И протянут руку, чтобы помочь. — Амадэй смотрел во тьму под капюшоном прямо и спокойно: глаза его светились тихой грустью и радостью, что была ещё тише. — Мы — дети Её. Любимые дети. Возлюбленные создания и прекрасные творения. Да, природа наша двойственна, но вечная борьба противоположностей — вот что даёт нам шанс, вот что даёт нам стремление и цель. Она любит нас. Она верит в нас. Верит, любит… и ждёт.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Смотрели до тех пор, пока глаза под чёрным капюшоном не полыхнули тревожным жёлтым светом — чтобы тут же исчезнуть вновь.

— Увы, немногие способны встать лицом к жестокой истине, — наконец отвернувшись, небрежно бросил господин Оррак. — Так ты всё же хочешь того, ради чего пришёл сюда?

— Да.

— Даже несмотря на то, что я не имею права вас судить?

Арон улыбнулся бесконечно печально.

— Я ищу ту, что когда-то обрёк на муки. Её боль — моя боль. Я не имею права отступить. Я пойду за ней до конца, куда бы ни потребовалось.

Директор Школы Колдунов соединил ладони в жесте, походящем на молитвенный.

— Дело твоё, — бросил он равнодушно. — Что ж, смотри, Возлюбленный Богиней… и запоминай.

Когда он резко и широко раскинул руки, зеркало полыхнуло серебром. Волна света разошлась по стеклянной глади, без следа стерев кровавые руны, и отхлынула к деревянной раме. В прояснившемся зеркале на долю мига возник сад, где вокруг чёрного дракона, извергавшего воду вместо огня, шелестела сирень — и словно на крыльях гигантской птицы картинка понеслась вперёд: над огнями Камнестольного, сквозь мрак цверговых туннелей, сквозь холод Штолен… и, на мгновение заволокшись чернотой, в следующий обернулась горными пиками и заснеженными долинами, покрытыми глазированными лесами.

Пролетев под ночным небом, перемигивавшимся крупинками звёзд, изображение замерло над очередной небольшой долиной; сияние по краям стекла сделалось болезненно ярким.

— Надо же. Как славно мы защищены. — Господин Оррак медленно, с видимым усилием стал сводить руки. Зеркало дрожало, картинка судорожно мерцала, и порой на долю секунды ночь, горы и снег сменялись чем-то другим, неясным и расплывчатым — но лишь на долю секунды. — А что насчёт этого скажешь?

Под капюшоном вспыхнули две золотые звезды, деревянная рама треснула, сияние до боли резануло глаза… и изображение в зеркале снова двинулось вперёд: над лесом, над острыми шпилями чёрного замка, сквозь витражные окна и темноту коридоров с высокими каменными сводами — пока в лунных лучах, полосовавших винтовую лестницу, не мелькнула тонкая фигурка в штанах и светлой рубашке.

На пару мгновений зеркало явило демону, волшебнику и амадэю бледное личико в оправе коротких тёмных прядей. В свете луны глаза на этом лице сияли серебром лишь чуть менее ярким, чем то, что рамкой разливалось по стеклу.

На третье мгновение зеркало брызнуло осколками — и битые стекляшки, на глазах обращаясь в пыль, осыпалось к ногам господина Оррака.

— Это было занятно, — опустив руки, изрёк колдун. — Творить охранные чары твоя сестричка умеет, нечего сказать.

— Значит, это место всё же наверху, — произнёс Арон глухо.

— Надеюсь, ты не разочарован. — Щелчком пальцев заставив стеклянную пыль исчезнуть, господин Оррак уставился на светлое пятно стены, обрамлённое треснутой деревянной рамой. — Жаль, жаль. Хорошее было зеркало. Многое повидало.

— Благодарю. Свой долг мне ты отдал.

— Не стоит. В сравнении со своим братом ты попросил сущую безделицу. И нет, не спрашивай о его просьбе, всё равно не скажу. — Демон неторопливо вернулся за стол. — На прощание напоминаю, что без моего разрешения перемещаться лучше из-за пределов Школы. Не то это может привести к непредсказуемым и печальным последствиям… даже одного из Шестерых. Особенно одного из Шестерых.

Странник безразлично отвернулся в ответ.

Откинувшись на спинку кресла, директор Школы Колдунов задумчиво наблюдал, как незваные гости движутся к выходу.

— Скажи лишь одну вещь, Арон, — молвил он неожиданно. — Ты увидел её там, где хотел увидеть?

По глазам Странника было видно: он явно удивлён, что Арон остановился.

— И да, и нет, — после долгой паузы произнёс амадэй.

— «Нет», потому что в этом замешан твой брат?

— Да.

— А «да»?

— Потому же.