Средь бала лжи (СИ)

— Милая, тебе надо много кушать, — возвестила госпожа Лиден, щедро накладывая девочке побольше каши. — Иначе никогда не вырастешь.

— И буду такой же тощей, как Таша?

— Придумаешь тоже! Никакая Таша не тощая. Тебе какое варенье?

— Вишнёвое. — Лив широко зевнула, глядя в окно, которое золотило раннее зимнее солнце. — А Таша красивая, правда?.. Эй, варенья тогда тоже побольше!

— Красивая-красивая. А много сладкого есть вредно.

Лив возвела к небу большие глаза:

— Почему жизнь так несправедлива? Почему нельзя было сделать вредной кашу, а не наоборот?

— Такова вот она, жизнь. Ещё сама узнаешь, милая.

Лив уныло поковыряла ложкой в тарелке.

— Дядя Арон уже ушёл?

— Он всегда раньше солнца встаёт. — Госпожа Лиден плеснула в кружку кипятка из чайника. Помешивая свой травяной отвар, уселась в кресло-качалку. — Не бережёт себя, не бережёт…

— Да ладно, что с дядей Ароном случится? Он же всё может!

— Всё, да не всё, — пробормотала старушка.

Какое-то время на кухоньке слышалось лишь вялое поскребывание ложки о дно тарелки.

Потом утреннюю тишину нарушил стук.

— Принесло кого-то… — госпожа Лиден, неохотно поднявшись, дошаркала до двери. — Кто там?

— Почта!

— А, новостные листки! — воодушевилась летописица. Задумалась. — В деревне ещё не были?

— Нет, вы п-первые!

Старушка отодвинула засов.

— Тогда добро пожаловать, — гостеприимно произнесла она. — Чайку?

— Д-да, п-пожалуйста, — охотно согласился почтальон, прошмыгивая внутрь; вместе с ним в дом вкрадчиво вполз зимний холод. — Т-такой мороз… еле д-до вас добрался!

— Что поделаешь, мы далековато, — закивала госпожа Лиден, доставая ещё одну чашку из буфета. — Вы новенький, я погляжу?

— Д-д…

— Лошадь можете в конюшню завести. И корма задайте.

Краснощёкий парнишка, неохотно покинув тёплую комнату, бегом вернулся обратно пятью минутами позже.

— Ладно хоть раз в семидневку к вам ездить. И то хорошо. — С наслаждением избавившись от шапки и тяжёлого тулупа, он наконец уселся за стол. — Не оставлять же без почты, в конце концов. Вы ж не виноваты, что далеко…

— Да, без новостей худо. — Госпожа Лиден покосилась на небольшую сумку, брошенную гостем у вешалки-рогатины. — Эх, всегда на ваши сумы удивляюсь… мне самой такая пригодилась бы.

— Безразмерные торбы-то? Так там попробуй чего найти! — Парень отлил чая в блюдечко. — Хотя удобно: и веса не чувствуешь, и не тащить с собой такую вот кипу… на каждого жителя по четырнадцать листков да ещё письма, это тебе не хухры-мухры!

— Хоть бы раз увидеть эти пресловутые мухры, чтобы узнать, что это такое. — Госпожа Лиден уселась обратно в кресло. — Что-нибудь интересное на неделе было?

— Ой, и не говорите, госпожа! Страсти-то какие!

— Что такое?.. Лив, не думай, что я не вижу!

— Бе-бе-бе, — обиделась девочка, уже подкравшаяся к мусорному ведру. — Ну не хочу я это есть!

— Ладно, выбрасывай, горе моё, — вздохнула старушка. — И коням ведь не скормишь… так какие страсти?

— Вот вроде спокойная неделька выдалась, — продолжил почтальон с предвкушением, — ну, кроме двух ограблений на тракте…

— Что-то разбойники в последнее время расшалились. — Старушка укоризненно поцокала языком. — Вроде не было, не было, а тут вдруг никакого сладу с ними.

— …а сегодня в утреннем листке такое напечатали! Аж печатни раньше открыли, чтобы нам с собой свежие выдать! Ну правильно, а то как же: все знать будут, а деревенские нет? Я сам как увидел, так и обмер прямо!

— Не томи душу. Что случилось-то?

Оттягивая момент, парень прихлебнул чаёк.

— На короля покушение было, — трагическим шёпотом возвестил он.

Лив уронила тарелку в таз с водой; водяные брызги заблестели на её тёмной макушке.

— Мама дорогая, — довольно-таки равнодушно откликнулась госпожа Лиден. — Но жив, конечно?

— А вы почём знаете? — обиженно протянул почтальон.

— Иначе сказали бы «убит», а не «покушение».

— Ну да, — разочарованно подтвердил парень, вновь потянувшись к блюдечку. — Жив.

— И кто же этот неудачник?

— Да герцог какой-то. Совсем спятил, видать. И деньги есть, и власть, вот что ещё ему надо? Ан нет, пошёл короля убивать! Как же его… этот… Броселианский, кажись…

— Что?!

Когда старушка, ещё миг назад выглядевшая полной противоположностью слова «опасный», метнулась вперёд — почтальон невольно вжал голову в плечи.

— Листок, быстро! — рявкнула госпожа Лиден, нависнув над ним. — И вообще всю почту вытаскивай!

— Я не…

— Тиф в Фар-Лойле! Одни мы не болеем — на отшибе, зараза не дошла! Что, пойдёшь по больным?

— Т-тиф? — лицо парня успело пожелтеть, посинеть и позеленеть, прежде чем наконец утвердилось в благородной бледности. — Но…

— Думаешь, вру? Иди, проверь!

Почтальон, спотыкаясь, рванулся за сумкой. Вытащив нужный листок, протянул его старушке, вырвавшей бумагу из его трясущейся руки.

— Ладно, спасибо за гостеприимство, — пробормотал парень, вываливая кипу конвертов на дощатый пол. — Я это… того.

— Счастливого пути, — нашаривая на столе очки, бросила госпожа Лиден в закрывающуюся дверь. — Лив, запри.

Та мышкой шмыгнула к двери. Задвинув засов, прокралась за спинку кресла летописицы: непривычно тихая.