Средь бала лжи (СИ)

— Таша теперь сама почти герцогиня, не знал? — Алексас наблюдал за переменами в лице собеседника: то ли не замечая, то ли не обращая внимания на угрозу в Ташином взгляде. — Она единственная уцелевшая наследница рода Морли.

— Морли? Наших князей?! — Гаст шумно выдохнул. — Етить меня в душу!..

— Приблизительно так, — благодушно заметил Алексас. — Так что Таша, очень расстроенная тем, что её другу грозит плаха, ищет того, кто его подставил. Более того, она думает, что колдун, замысливший покушение на короля, и колдун, который когда-то украл Лив и убил Мариэль — одно лицо.

Гаст изумлённо взглянул на Ташу:

— Что, правда?..

Та, помедлив, кивнула.

Гаст стиснул огромные кулаки, словно это могло ему помочь в мучительных раздумьях.

Таше вдруг почему-то подумалось, что если сравнить обоих с клинками, то Гаст будет двуручником, а Алексас — рапирой. В размахе плеч друг детства превосходил её рыцаря раза в два. Только если бы кому-то пришлось выбирать, кто из этих двоих в схватке доставит противнику меньше хлопот… не факт, что выбор был бы сделан в пользу Алексаса.

Ведь самая опасная сила — та, что чувствуется, но не кричит о себе.

А сила в Алексасе — в этом, новом Алексасе, очень походившем на прежнего себя, но всё же неуловимо другом — чувствовалась, и ещё какая.

Гаст ещё раз взглянул на чашу. На Ташу. Отвёл взгляд, уставившись на выщербленный паркет.

Дерзко махнул рукой.

— Аа, ладно. — Он сплюнул прямо на пол. — В конце концов, то, что я вам расскажу… от них всё равно не спасусь.

Таша обеспокоенно сощурилась:

— От кого не спасёшься?

Гаст, облокотившись на стену, залихватски тряхнул чёрными кудрями.

— А вы слушайте и узнаете…

Их беседу прервал гневный стук в дверь. Как выяснилось, один из покупателей пришёл за готовым заказом, о чём договаривался ещё шестидневку назад, и его не остановила даже табличка. Так что, торопливо свернув разговор, Гаст открыл дверь и вернулся за конторку, напоследок сообщив свой адрес, — а Алексас, взяв Ташу за руку, решительно вывел её на улицу.

Что ж, всё, что нужно, они и так уже узнали. К тому же, откровенно говоря, Таша и сама вскоре прервала бы встречу со старым другом. Конечно, новую встречу она планировала очень скоро, и весьма на неё надеялась; но если бы они продолжили разговор, Гаст поинтересовался бы её делами, и тогда ей пришлось бы поведать другу о воистину тёплом приёме, который его дядя летом уготовил ей в Прадмунте. А беседу об этом Таша хотела отложить на возможно больший срок.

К тому же им с Алексасом нужно было обсудить всё, что они услышали, наедине.

— Что за спектакль с «женихом»? — осведомилась Таша на улице, высвобождая руку: Алексас почему-то забыл её отпустить.

— Не было ни времени, ни желания объяснять, что в действительности нас связывает. Не рассказывать же ему сказочку про рыцаря и его королеву. А если твой дружок когда-нибудь заглянет в нашу обитель, у него не возникнет вопросов, почему мы снимаем одну комнату. Согласись, юноша и девушка, даже будучи друзьями, нечасто так делают. — Он взял её под локоток, сосредоточенно глядя перед собой. — И что ты думаешь?

Таша помолчала, вспоминая поведанную им историю, позволяя своему рыцарю вести себя куда-то по улочкам Броселиана, которые зимний закат выкрасил бледной охрой.

Посланник от Орека явился к мастеру Герману в прошлом месяце. По счастливой случайности Гаст подслушал, как мастер принимает заказ на кубок для короля; однако стоило Герману-энтаро с поклонами выпроводить почётного гостя восвояси, явилась ещё одна посетительница. Прежде чем мастер увёл её в свой кабинет, Гаст успел мельком её увидеть — и по его описанию это была «шикарная девица: личико красивое, фигурка во какая, волосы длинные, чёрные… и чёлка до бровей».

Ташу не удивляло, что Кэйрмиль отстригла чёлку. Действительно, надо же как-то прятать клеймо.

Ничтоже сумняшеся Гаст решил подглядеть и подслушать, что творится в кабинете. Речь шла о заказе герцога: посетительница зачем-то подробно о нём выспрашивала. Дальше парень отлип от замочной скважины — совесть проснулась — и удалился в мастерские, а вскоре мастер поручил одному из своих старых ассистентов сделать костяной кубок из рога единорога. Однако, поскольку это был подарок самому королю, резьбу по кубку Герман-энтаро решил в кои-то веки исполнить сам.

Процесс работы над кубком Гаст тоже наблюдал, и не раз. Поэтому и смог открыть Таше с Алексасом одну любопытную особенность чаши: откручивающаяся ножка, полая внутри. И когда Гаст отвинтил её на глазах у Таши и Алексаса, на ладонь ему выпала прядь волос. Тёмный локон, перевязанный выцветшей — видимо, когда-то зелёной, — лентой. Шелковистый, блестящий, без седины.

Наверное, шевелюре короля завидовала не одна придворная дама; и Таше стало крайне любопытно, когда же был срезан этот локон, если ленточка успела выцвести.