Среди грабителей и убийц. Воспоминания начальника сыскной полиции

– Я знаю здесь все входы и выходы, а этот пьяница будет лежать как колода, – добавила Федосова.

– И я с тобой, – проговорила Антипова, соблазняясь намерением Федосовой.

– Как хочешь! – безразличным тоном сказала последняя.

Городовой начал похрапывать, а Федосова и не думала приводить в исполнение свое намерение. Она о чем-то задумалась.

– Ну что же ты?..

– Да вот думаю, что убежать-то мы убежим, а куда я затем денусь? Полиция начнет разыскивать, надо на первых порах уехать из Питера, а потом, когда горячка пройдет, можно и воротиться. Беда только в том, что уехать из города и прожить на стороне – на все это надо деньги, а у меня медный пятак за душой, а с ним далеко не уйдешь!

– Ну, об этом не сомневайся! – самодовольно проговорила Антипова. – Деньги у нас будут. Правда, у меня с собой в чулке всего двугривенный, но нам бы только дойти до Смоленского кладбища, и у нас тысячи будут. На все хватит…

– Ну, тогда медлить нечего, иди тихонько к двери, а я за тобой. Надо наблюдать за солдатом. Ишь как, собака, храпит!

Антипова начала медленно, на цыпочках, приближаться к заветной двери, за ней в трех шагах следовала Федосова, не спуская глаз с городового. Когда Антипова приотворила дверь из камеры, Федосова, проходя мимо мужа, успела шепнуть: «На Смоленское кладбище» и тотчас догнала Антипову, которая ничего этого не заметила.

Нечего и говорить о том, что беглянки без всяких препятствий выбрались на свободу из полицейской части и после двухчасовой ходьбы достигли Смоленского кладбища. У ворот кладбища уже стоял сторож и какой-то молодой малый, одетый в большие сапоги и пиджак. Проходя ворота, Федосова мигнула этому незнакомцу, зорко смотрящему на Антипову. Тот же, в свою очередь, сделал знак рукой, как бы говоря: «Будь покойна, все наготове».

Антипова скорым шагом шла вперед по мосткам кладбища. Вот пятый, шестой и седьмой ряды пройдены, а Антипова все идет вперед, ища глазами на заборе какой-то известный ей одной знак. Федосовой начало овладевать беспокойство. Пройдя мимо седьмого ряда, Антипова на мгновение остановилась, подошла близко к забору и, увидев на последнем мелкую надпись красным карандашом: «Лево», свернула с мостков в левую сторону и сказала следующей за ней по пятам Федосовой: «Теперь и конец близок».

Уже вечерело. Кладбище погружалось во мрак, когда обе женщины подошли к могиле с покосившимся крестом.

– Муженек мой покойный здесь лежит! – сказала Антипова. – Денежки стережет!

Она нагнулась и начала разрывать могилу в известном ей месте.

– Мы эту работу мигом за вас окончить можем, – сказал вдруг как из земли выросший парень, которого они встретили у ворот кладбища. С ним были еще два человека.

– Сыщики! Бежим! – с деланым испугом проговорила Федосова.

– Ну, зачем же бежать! – усмехнулся парень.

Женщин задержали, а из могилы вырыли пакет, завернутый в газетную бумагу, с четырьмя с лишним тысячами рублей. Процентные бумаги отца Иоанна П. здесь были все до единой.

– Ну что, матушка? – сказал я Антиповой, когда ее привели. – Не уберег муж-покойничек денег-то? А?

Антипова угрюмо промолчала…

Москаленко пошел в арестантские роты.

Темное дело

В нашей практике случаются иногда удивительные вещи. Публика читает в газете в отделе происшествий: «Найден труп неизвестного мужчины с веревкой на шее. К выяснению личности и преступления приняты энергичные меры». Читает и тотчас забывает, а мы в это время ищем, следим, ведем следствие, колесим иной раз по всем притонам и, когда преступник фигурирует на суде, никто и не думает о том, сколько труда, энергии и сметки положено в, казалось бы, заурядное дело. Да и что считается у нас заурядным? Убьют бабу, извозчика, лавочника, мастерового – не стоит и внимания. Убьют кого повиднее – громкое дело. А для нас все равны: найди и обличи убийцу!

Случилось дело давно, еще в начале моего назначения, и как раз на Рождество.

Уехал я к знакомым в Парголово, и, верите ли, вдруг «засосало»: надо в Петербург ехать, наверное, «дело» есть. Не могу, знаете ли, веселиться, собрался и в первый же день – домой.

И что же? Действительно, дело. В Нарвской части – убитый. Я сейчас собрался и еду…

Путиловский завод знаете? Отлично. А Среднюю Рогатку? Ну вот! Тут, если вспомните, железная дорога идет, а за ней речушка маленькая… Так вот, на льду этой речушки лежит убитый мужчина, ограбленный, в одном белье. Голова у него проломлена, на шее затянута веревка, и к концу ее черенок от деревянной ложки привязан.

Я приехал в одно время с властями. Смотрю и думаю: «Вернее всего, где-нибудь на стороне убили, а сюда приволокли. Для того и черенок привязали, чтобы легче тащить… А следов нет потому, что снегом запорошило».