Среди монстров

Высокая металлическая туфельная шпилька попала точно в маленькое отверстие крышки канализационного люка, предназначенное для вставки спицы. Нина провалилась каблуком в дыру, и, сделав шаг, резкий рывок полностью оторвал каблук от туфли, и теперь тот торчал в крышке.

– Вот же черт! – воскликнула Нина, взглянув на испорченную туфлю.

Эрик нагнулся и вытащил из люка металлический каблук.

– Изи меня убьет! – сокрушено произнесла Нина.

– Скорее заставит меня купить еще одни, – ответил Эрик.

Нина сама удивилась, как ей передалась эта любовь Изи к вещам. Нина часто поражалась женщине. Это же всего лишь бездушные предметы, как можно их любить?! Но вот она только что уничтожила безумно красивую и бесстыдно дорогую обувь, и готова устроить им пышные похороны, подобно печально погибшим питомцам.

Но более насущная проблема заключалась в том, что каблук был девять сантиметров в высоту, и Нина в одну секунду превратилась в инвалида.

– Как же мне теперь ходить? – удрученно воскликнула Нина и посмотрела на ноги.

Длина ее ног различалась ровно на высоту каблука. Поломанная туфля превратилась в плоскую лодочку, отчего приходилось стоять с одним согнутым коленом.

– Все поправимо, надо просто отломать второй каблук, – тут же нашел решение Эрик.

Он помог Нине снять уцелевшую туфлю и принялся расшатывать каблук. Спустя две минуты неотступных усилий, когда его лицо раскраснелось, а руки вспотели и на них вздулись вены, Нина произнесла:

– Не так-то просто, как казалось, да?

Эрик смерил язвительный комментарий Нины взглядом убийцы, но тот не помог ему справиться с туфлей.

– Вот же хрен собачий! – выругался он.

– Попробуй также в отверстие засунуть!

Эрик последовал предложению Нины, опустился перед люком и вставил каблук в отверстие. Нина почувствовала на себе несколько обозленных взглядов, обусловленных поспешными выводами. Издалека прохожим казалось, будто пара вандалов пытается осквернить городскую достопримечательность и создать угрозу общественности. Хотя со стороны их можно было принять и за вампиров, отчаянно стремящихся поскорее спрятаться от грядущего рассвета в канализационных безднах.

Через пару сильных рывков, каблук все-таки поддался, и Эрик довольный вручил Нине вторую лодочку.

Она задорно рассмеялась.

– Оставь себе на удачу! – сказала она Эрику, протягивающему ей сломанный каблук.

– Может, мне его еще на шею повесить? – съязвил он.

– Один – тебе, один – мне. Просто чтобы запомнить этот вечер!

Эрик не хотел обидеть Нину, какой бы глупой идея ни казалась. А потому засунул длинную острую шпильку в карман брюк.

Они подошли к широкому гранитному парапету, разделяющему границу помоста площади и обрыв, успев занять оставшиеся свободные места, и свесили ноги над пропастью. Внизу холм резко обрывался, и с этой стороны он больше напоминал утес. Но дальше пологий склон мягко выравнивался с остальной местностью, пестревшей густой растительностью и подлесками, соединяясь с пышной лесной частью парка внизу. Вдоль парапета выстроились люди, готовые лицезреть чудо.

Эрик смотрел на тысячи разноцветных городских огней, вспоминая, каким город казался отсюда тридцать лет назад. Все было не таким величественным и угрожающе громоздким. Город скорее имел тот внешний вид, который сегодня ассоциируется с пригородами. Удивительно, как быстро идет время, и как стремительно оно меняет все вокруг.

Компания начинала бизнес с прилавка под навесом, потом перебралась в кафе, дальше они присвоили маленькое старое двухэтажное здание, служившее в далеком прошлом игровым домом с парой комнат для проституток, и только через шесть лет вложили деньги в строительство знаменитого клуба «Геенна». На строительство ушло три года, а потом начался крупный передел территории между бандитскими группировками, который затянул открытие досугового центра. Когда долгая пятилетняя война закончилась, и Эрик с компанией стали новыми королями, вечеринка открытия «Геены» была фееричной. Они праздновали целый месяц, и это – была самая безумная и беспредельная вечеринка, которую Эрик только помнил.

Эрик грустно улыбнулся, когда понял, что спустя десятилетия его окутала тоска по трущобам и уличной жизни с бургерами и ночевками в подвалах. Наверное, потому что правила там были проще. Ты либо плохой, либо хороший, ты либо враг, либо друг. Не было таких промежуточных состояний, когда ты мог играть на обе стороны и при этом считаться нормальным. Тебя бы пристрелили обе стороны, как самое мерзкое отрепье, даже отвратительнее их самих. А сейчас все стало чересчур запутанным, и никто не поможет понять, что правильно, а что нет. Если бы они обсуждали сегодняшнее соглашение двадцать лет назад, то открытое заявление албанцев о том, что они раздумывают, чью сторону им выбрать, расценивалось бы, как приказ открыть огонь.

С возрастом обстоятельства обрастали длинной шерстью и густым подшерстком, скрывающие четкие грани скелета, и размывающие точные понятия условностями. Если бы кто-нибудь десять лет назад сказал Эрику, что он будет работать с албанцами, Эрик бы пристрелил такого провидца.