Среди паксов

– Это Светлана. Я записывалась на эпиляцию. Воробьёва. На 12. Или на 13. Я не помню. Лучше если на 13, а то я опаздываю. Не записывалась? А на завтра? Тоже нет? Странно. Это салон «Мандарин»? Апельсин? Ну неважно. Это Воробьёва. Помните меня? Я точно не записана? В понедельник не могу, мне уже вылетать. Мне надо сегодня. Край – завтра. Я не могу в таком виде лететь, поймите. Сделайте исключение. Постоянному клиенту. Воробьёва. Светлана. Поняла. Жаль. Зря клиентами разбрасываетесь.

* * *

– Нам креслица не нужны, нас Господь бережёт!

Барышня увидела мою недовольную мину, когда показалась из-за угла с двумя маленькими детьми у храма на Якиманке. Кресло у меня есть, но только одно, в заказе ни слова о детях, так что мы никуда не поедем…

– Ну и замечательно. Только рванём сто пятьдесят по встречке по Ленинскому, хорошо? Обожаю быстро ездить. Раз Господь бережёт, проскочим без приключений, я правильно понимаю?

* * *

– Да я однажды целых два дня провёл в борделе! На Северном Кипре. – выпалил я в ответ на рассказ пассажира о том, что в его заведении клиент завис сегодня на полных пять часов.

Бывший дознаватель ОВД Молжаниново, а ныне управляющий сетью публичных домов вокруг Сходни, посмотрел на меня с восхищением.

– Ты что, перед этим чалился пять лет?!

Можно было начать рассказывать ему всю историю, но я решил просто кивнуть в ответ.

А вам могу рассказать.

Фотографировать за деньги я начал именно там, на Северном Кипре. При том, что ту местность никак нельзя было назвать сытным рынком фотографических услуг: работы было не очень много. К тому же я был «ябанджи», иностранцем. Однако, вероятно, именно это помогло мне там оказаться чуть ли не единственным фотографом, работающим с отелями и ресторанами: все местные фотографы фигачили исключительно свадьбы, а в рекламную съёмку не лезли.

Первое время я всюду раздавал свои визитки, предлагая съёмку интерьеров и меню. Звонков было мало. Но в какой-то момент настал перелом: телефон стал звонил почти ежедневно, какие-то незнакомые люди ссылались на моих бывших заказчиков, которые дали им мой номер. Дело наконец пошло, сарафанное радио заработало.

Однажды утром меня разбудил звонок: вы фотограф? Можем ли встретиться? Можем, конечно, почему нет… А что надо снимать? А вот давайте встретимся и обсудим.

Ну ладно, думаю, мало ли, не хотят до встречи раскрывать карты. Не вопрос. Где встретимся? Отель Магнолия. А он как раз в 500 метрах от моего дома.

Через час был на месте, оглядываясь по сторонам. Старое здание, в весьма среднем состоянии, симпатичных ракурсов – кот наплакал, как это эффектно отснять – не очень понятно…

Два заказчика, встретившие меня в лобби, оказались израильтянами. Шолом, как говорится, меня зовут Никита, будем знакомы.

Просят показать мои работы. Открываю ноутбук, начинаю пытаться произвести на них впечатление картинками фильдеперсовых пятёрок с казино, но потенциальные заказчики смотрят на них совершенно без интереса. Странно.

– А людей вы снимаете?

– Конечно.

– А можете показать?

Тут уже оба прильнули к экрану и начали что-то живо обсуждать на иврите.

– Нам нужно что-то вроде такого, – палец израильтянина упёрся в экран, на котором было изображение не сильно одетой барышни.

– Хм… Что вы имеете в виду?

– У нас десять девушек. Их надо красиво сфотографировать. Каждую. Для каталога. Без одежды.

Тут наконец до меня дошло: ребята рулят одним из местных борделей. На Северном Кипре их было десятка полтора, на глухих дорогах, ведущих в никуда, одиноко стояли уродливые здания с неоновыми вывесками Night Club.

– Поехали и ты сам всё увидишь! – израильтяне вскочили и прыгнули в «мерседес» S-klasse. Ну правильно. Кто ещё на Северном Кипре ездит на таких машинах? Русские да сутенёры.

Русский фотограф сел с сутенёрами в Мерседес, и мы поехали в клуб.

Я соображал, как правильно соскочить. Браться за эту работу не было никакого желания. Но сказать: «Нет, парни, я не такая, я не буду это снимать» – непрофессионально.

Так как же сказать «нет»?

В дневное «нерабочее» время клуб был похож на провинциальную общагу. Коридор, из которого можно было попадать в номера, был весь завешан верёвками, на которых сушилось бельё. Из распахнутых дверей доносился жуткий запах чего-то, готовящегося на электрических плитках. Барышни, преимущественно из Молдавии, Киргизии и Казахстана, сновали туда-сюда с посудой, мокрым бельём и досками для глажки.

Израильтяне крикнули о всеобщем построении. Сотрудницы заведения выползали в коридор с недовольным видом, поправляя полотенца и халаты. Всё, что предстало передо мной, выглядело совершенно ужасно и асексуально.

К этому моменту я принял решение бить врага заградительной ценой. Абсурдно высокой. Хамской.

Пройдясь мимо строя и оценив масштабы предстоящей работы, кивнул израильтянам: можем удаляться для обсуждения деталей. Вольно. Разойдись.