Среди серых валунов (СИ)

Надья задумалась. Пока черноглазый не сделал ничего, что подтвердило бы слова лекаря. Он только избил Алистера и её мать. За второе Надья, коря себя, была ему благодарна. "Но ведь он прогнал существо из деревни, -- подсказала ей внезапно пришедшая из ниоткуда мысль. -- А затем забрал меня с собой, чтобы защитить всех её жителей. И меня тоже".

"У рыбы во рту черви гибнут".

И всё же её обижало то, что Коред относится к ней, как к дорожной грязи, облепившей его походные сапоги.

-- Я хочу посмотреть на руины, -- сказала она Хёрбу. -- Можно?

Быть может, приятные воспоминания на время отвлекут её от мрачных мыслей, безостановочно следующих за ней по пятам, подобно существу в монашеской рясе.

-- Я пойду с тобой, -- травник поднялся на ноги. -- На тот случай, если что-то произойдёт. Или если тебе понадобится с кем-нибудь поговорить.

Надья улыбнулась. С каждым часом молодой лекарь нравился ей всё больше. Хёрб не был похож на типичного учёного: он не был толст, носил потёртый кожаный камзол, а на его поясе висела настоящая сталь. "Интересно, насколько хорошо он владеет своим мечом?". Лекарь был красив, и у него было доброе сердце. Надья изумилась сама себе: как она могла предположить, что этот молодой человек может приходиться родственником такому бродяге, как Коред?

Вместе они отошли к полуразрушенной овальной постройке. Почти все камни, сложенные друг на друга, были серы, как дождливое небо. Но в некоторых местах они имели цвет потускневшего рубина. От времени выгравированные на них узоры, и символы слились в одну, плохо различимую кляксу. Надья улыбнулась.

-- Помню, как в детстве мы бегали и играли среди здешних камней. Майя и Орилл постоянно подстёгивали друг друга на разные глупости. Однажды, они поспорили, выйдет ли у них забраться по арочной колонне на самый верх. Ни у одного из них не вышло добраться и до середины.

-- Дети вечно затевают разные шалости, -- улыбка тронула губы лекаря. -- Порой они бывают опасны, но как иначе ребёнку познавать мир? Только набивая всё новые шишки.

-- Йолим никогда не соглашался, -- грустно заметила Надья. -- Всякий раз, когда мы устраивали очередную глупость, он говорил нам, что это опасно и безответственно.

-- Он был мудр не по годам, -- в голосе Хёрба слышались нотки сочувствия.

Надья продолжила:

-- Как-то раз Орилл уговорил меня попробовать забраться на арку. Я долго отказывалась, но в итоге согласилась, когда Йолим попытался меня отговорить. Я и слышать ничего не хотела. Я думала, что должна быть смелой, как Майя, и не слушать слова мальчишки. Я не проползла и пяти футов, как сорвалась и рухнула на кучу камней, разбив себе ногу в кровь. Друзья помогли мне добраться до дома. Увидев мою рану, матушка не сказала ни слова, лишь достала повязки и мази. А когда всё было готово, и раны были перевязаны, она отлупила меня розгами, крича, чтобы я больше не смела шататься по лесу. Больше я здесь никогда не бывала. До этого дня.

-- У вашей матушки сложный характер, -- заметил лекарь.

-- Говорят, она не всегда была такой. Староста Шигор как-то рассказывал, что при жизни моего отца она была другим человеком: вспыльчивой, но добросердечной, набожной, но не фанатичной. Он говорил, что смерть отца подкосила её, и она нашла отдушину в вере.

-- В трудные времена люди ищут помощь везде, где только могут, и порой находят её в самых разных местах: в религии, в людях, даже на дне пустой фляги.

От этих слов в памяти Надьи что-то вспыхнуло. Ей казалось, что она уже слышала эти слова.

-- Каким был ваш отец? -- спросил Хёрб.

-- Я его почти не помню, -- грустно ответила Надья. -- Только по рассказам других людей. Говорят, он был добр и смел, всегда был готов помочь тем, кто нуждался. Рассказывали, что в деревне не было лучшего охотника, чем он. К сожалению, каким бы хорошим охотником он не был, лес забрал и его.

-- Лес? -- переспросил Хёрб.

-- На него напал медведь, и отец скончался от полученных ран. С этого всё и началось. Матушка изменилась, а вскоре и бабушка стала болеть, и я осталась одна. Если бы не друзья...

Надья осеклась. Хёрб взял её за плечо:

-- Мне жаль вашу семью. Уверен, вы были бы счастливы, сложись всё иначе.

Надья смахнула выступившие на глаза слёзы:

-- Может и так. Хотя, некоторые болтали, что мой отец сам кинулся в пасть медведю, лишь бы сбежать от моей матери. Сейчас правды уже не узнаешь.

Беседуя, они не заметили, как к ним подошли Коред и Алистер. Черноглазый был мрачнее обычного и злобно переводил взгляд с Надьи на лекаря:

-- Я тебе что велел? Экскурсии ей устраивать? Я велел тебе ждать на месте.

-- Мы просто прошлись вдоль подножия руин, -- оправдался Хёрб. -- Всё в порядке.

-- Это уж мне решать, -- заявил Коред. -- Мне не нравятся эти руины. Не нравится их запах, их вид. От них гудит в голове.

-- Может, голова у вас гудит от выпитого вина? -- выпалила Надья, а затем, осознав сказанное, изумлённо прикрыла рот руками. Она ещё никогда не смела столь откровенно дерзить людям.