Среди свидетелей прошлого

Но сжатый воздух, щетка не всегда в силах справиться со спорами плесени, твердыми поверхностными наслоениями. Бормашина быстро разделается с твердыми наростами. Хуже, когда имеются споры плесени. Они уцепились своими щупальцами за бумагу, притаились в надежде, что их не заметят. Но это напрасные надежды. Документ уже в вакуум-формалиновой дезинфекционной камере. Пары формалина безжалостно истребляют плесень микробов, личинки паучков, любящих лакомиться бумагой.

Теперь на стол, на самый обычный стол. Его сервировка очень нехитра — большая банка, таз с клеем и широкая кисть. Старые документы, особенно написанные во второй половине XIX и XX веков, когда бумагу стали делать не из тряпичной, а из древесной массы, потеряли клейкость, а значит, и гибкость. Они стали хрупкими. Теперь их проклеивают специальным составом. Потом сушат на деревянных решетчатых противнях, как листы раскатанного теста, сушат в своеобразной духовке высотой в два метра.

Это самый начальный процесс консервации. Иногда документы бывают настолько грязны, что их приходится буквально стирать в специальных «дождевых ванных», и стирают не простой водичкой, а раствором формалина, чтобы уже больше не пропускать через дезокамеру. В современных лабораториях, особенно в мастерской при Ленинградском архиве Академии наук СССР, пользуются тонами высокой частоты, они прекрасно справляются и с пылью и с микробами.

И вот документ чистенький. Но сколько еще в нем изъянов! Края поистрепались, кое-где оторваны углы, чернила выцвели, а переплет и попросту напоминает боевой щит, искромсанный сабельными ударами.

Нужна восстановительная «хирургическая» операция.

Но нет, «хирургическое отделение» на другом этаже, и прежде чем в «живое тело» войдет скальпель, пострадавшим сделают всевозможные анализы. Для начала надо узнать кислотность бумаги. Это очень важно. Ведь если процент содержания кислоты высок, бумага быстро разрушится. Ее нужно нейтрализовать раствором слабых щелочей. Документ помещают в герметический шкаф над раствором аммиака. Именно «над». А если наоборот, значит повышенная щелочность, и документ висит над раствором уксусной кислоты.

Так как в «хирургической» придется «пришивать» истерзанные клочки документа, и пришивать с помощью клея, необходимо подобрать и его состав. Один клей, высохнув, может очень натянуть бумагу, и она лопнет; другой, попадя на текст, наверняка со временем обесцветит его, «погасит». Спиртовой раствор полиамидного клея склеивает все виды материалов — кожу, бумагу, воск — и не портит их.

Теперь можно и наверх.

Здесь мы найдем и биомикроскопы, электронные осциллографы, оптиметры и другие приборы. В глаза бросаются белые халаты. Много здесь винтовых прессов.

Столы длинные, покрыты стеклами. У каждого рабочего места за столом снизу имеется подсветка. Тазы с клеем, куски различной бумаги, кисти, лупы, ножницы, палочки. Вот, пожалуй, и все.

Но здесь творят чудеса. Еще внизу мы приметили одну книгу. Толстую-толстую, драную-драную, но ей цены нет. В нее записывали входящие и исходящие бумаги одной из петровских коллегий. Книга в переплете, картонном, чем-то даже обтянутом. Он тоже драный и скоробленный.

И вот эта книга в «хирургической»; она расшита по листам. Смотрите, как бережно лаборантки подклеивают недостающие уголки листов. Чистые уголки, без текста, из другой, но очень схожей бумаги. Это называется наращиванием отсутствующих частей. За границей отказались от этой трудной работы. Ее надо вести очень осторожно, чтобы не повредить текста. До него здесь никто не дотрагивается, да и в других отделениях лаборатории тоже. Даже если текст почти совсем угас. Казалось бы, очень просто обвести его карандашом или чернилами. Ни-ни, это преступление!

Вы, вероятно, слышали, а быть может, и даже наблюдали работу художника-реставратора. Она во многом схожа с работой реставратора-архивиста. Реставратор-художник определяет состав красок, выявляет утраченные части картины и ее общую тональность. А затем восстанавливает, дорисовывает. Вот этого-то реставратор-архивист делать не имеет права.

Однако закрепить текст, если он еще читается, обязан. Черно-графитные карандашные тексты закрепляют раствором натриевой соли карбоксиметил-целлюлозы. Анилиновые чернила — раствором фосфорнокислого натрия.

Вернемся в лабораторию, там уже успели подклеить листы и взялись за переплет.

Переплет — это не просто украшение книги. Его придумали в глубокой древности, стремясь предохранить документы хотя бы от механических повреждений.

Переплеты бывают самые различные, и те, что на древних книгах, очень отличаются от современных.