Среди тысячи лиц

А потом ты встречаешь мужчину, который ничем и ни в чем не похож на твоего бывшего, и раздумываешь, сможешь ли полюбить его так, как любила много лет назад. Ты не уверена в этом, но ты пытаешься, и, когда ты заставляешь себя сдвинуться с места, ты понимаешь, что твое сердце, спавшее так долго, постепенно просыпается, словно медведь, выходящий из зимней спячки. Ты попеременно испытываешь голод, ворчишь, чувствуешь себя сбитой с толку или потерянной. Ты невероятно удивлена, когда снова ощущаешь искру любви. И хотя пламя горит, возможно, не так ярко, как много лет назад, как оно горело с тем мужчиной, который любил тебя, когда тебе было двадцать пять и ты смотрела на мир широко открытыми глазами, но оно горит ровно. Оно тебя согревает. И однажды ты снова видишь радугу. Она сияет за твоим окном в офисе, появляется в небе, когда ты выходишь из магазина с продуктами. Двойная радуга захватывает все небо, когда ты потягиваешь бокал вина после трудного рабочего дня. И в этот момент ты понимаешь, что твое сердце, окаменевшее, придавленное грузом печали и тоски, готово попробовать еще раз. И ты пробуешь.

Я смахнула набежавшие слезы, заказала двойной американо и кусок бананового хлеба с четырнадцатью миллиардами калорий, и это в данный момент не имело для меня ни малейшего значения. Я знала, что где-то во мне все еще живет та двадцатипятилетняя девушка, и сейчас она сжимала мое сердце так, как не делала уже давно.

– Иди и найди его, – прошептала она мне. – Кэйд рядом. Ты нужна ему.

В глубине души я знала, что она права. И неважно, что меня ждет впереди – хорошее или плохое.

Я прислонилась к кирпичному фасаду «Ле Марше» и ждала уже целый час, не появится ли Кэйд. Я остановила бездомного и спросила, не знает ли он Митчелла. Он не знал. Женщина в намотанных на ступни целлофановых пакетах и с магазинной тележкой, в которой были сложены все ее пожитки, тоже не знала, но сообщила мне, что у нее нет денег на еду. Я дала ей десять долларов.

Я ждала и смотрела по сторонам. Допив последнюю каплю кофе, я бросила стакан в ближайшую урну и направилась обратно к торговому центру Уэстлейк, где накануне Кэйд пропал из виду.

Я дошла до скамейки, села, наблюдая, как голуби сражаются из-за хлебных крошек, а малыш, кормивший их хлебом, взвизгивает от восторга. Его мать с гордостью смотрела на него. Откуда-то из-за угла донесся звук невидимого саксофона. Поначалу я не уловила мелодию, потом сообразила: A Kiss to Build a Dream On[27] Луи Армстронга, которую всегда любила моя бабушка. И я тоже.

В толпе было достаточно просветов, чтобы я видела противоположную сторону площади. Дети наблюдали, как мужчина с клоунским носом жонглировал теннисными мячиками. Юная пара пылко и демонстративно целовалась на скамейке. И тут мои глаза остановились на пятне цвета хаки в отдалении. Я встала, чтобы разглядеть лучше. Это действительно был мужчина в армейской куртке. Он сидел у стены универмага «Мейсис» и смотрел в землю. Мне не удалось разглядеть его лицо, но сердце забилось чаще.

Я пересекла площадь, перешла на другую сторону улицы, не обращая внимания на поток машин. Такси вильнуло в сторону, наградив меня сердитым сигналом клаксона, но я практически не слышала его. Я ничего не слышала и никого не видела, кроме фигуры у стены здания. Мужчина с печальным лицом в мятой армейской куртке на тротуаре. Теперь я видела его ясно. Кэйд.

Мои глаза наполнились слезами, пока я шла к нему. Меня тянуло к нему, словно магнитом, как это было когда-то. Две половинки одного целого. Во всяком случае, так это ощущалось много лет назад. У меня вдруг ослабели ноги, но я устояла и сделала еще несколько шагов.

– Кэйд. – Мой голос дрогнул.

Он не взглянул на меня, и тогда я попыталась еще раз.

– Кэйд, – позвала я чуть громче. – Я…

Наши взгляды встретились, и во мне все застыло. Время как будто остановилось, на меня нахлынули воспоминания, одно за другим. День первой нашей встречи, наш первый поцелуй, все обещания, нежные тихие полуночные разговоры, вся наша любовь.

– Привет, – негромко сказала я. – Это я.

Я сделала еще шаг к нему, понимая, что спешить не стоит. Я ничего не знала о его психическом состоянии, не представляла, что он подумает или сделает.

Его глаза ничего не выражали.

– Кэйд! Кэйд, ты помнишь меня? Я Кайли.

Он посмотрел внимательнее.

Я кивнула, борясь со слезами, мои руки дрожали.

– Можно мне сесть рядом с тобой? Только на минутку…

Кэйд молчал и смотрел куда-то перед собой, на какую-то точку на улице.

Я опустилась на тротуар в нескольких дюймах от него, ощутив холод асфальта сквозь джинсы. Притянув колени к груди, я устроилась поудобнее. Мимо нас проходили люди. Я видела чьи-то ступни. Высоченные шпильки, начищенные итальянские лоферы, балетки и ботинки с необычными шнурками. Кто-то бросил огрызок яблока, и он приземлился совсем рядом со мной. Кэйд все так же смотрел прямо перед собой.

Я повернулась к нему и снова заговорила.

– Что с тобой случилось? – осторожно спросила я. – Пожалуйста, поговори со мной. Как ты оказался на улице?