Среди тысячи лиц

– Независимая жизнь стала бы для Кэйда большим шагом вперед, – сказала она. – Но за жильцами таких квартир присматривает медицинский персонал. Мы полагаем, что это наилучший способ для пациентов с ТПМ вернуться к жизни в обществе.

Врач протянула мне пакет документов.

– Мы сможем принять его только через две недели, поэтому на это время ему потребуется временное жилье.

Мое сердце забилось чаще.

– Временное жилье?

– Да, – подтвердила доктор Брэнсон. – Уверена, вы сумеете ему в этом помочь.

Я кивнула, думая о Райане, его родителях, моей жизни.

– Да-да, разумеется, я все сделаю.

– И хотя программа существует на субсидии, гранты покрывают ее не полностью. Ваш друг определенно не имеет страховки, поэтому часть расходов на питание и проживание необходимо будет оплатить. – Невролог протянула мне еще стопку бумаг. – Это около пяти тысяч долларов.

Я сдержанно кивнула. У нас с Райаном были деньги. Мы недавно объединили наши финансы. Хотя у нас были внушительные накопления и эта сумма стала бы всего лишь каплей в море нашего финансового благополучия, я все же почувствовала себя неловко. Как я смогу заплатить за Кэйда, ничего не сказав об этом Райану? Я обману его доверие.

– Мне неприятно торопить вас, но, боюсь, депозитный чек нужно представить сегодня, чтобы закрепить за Кэйдом место.

Я кивнула и потянулась за сумочкой.

– Это не проблема, я обо всем позабочусь, – сказала я.

Я протянула врачу чек, а она передала его помощнице, только что вошедшей в палату.

– Гейл, отнеси, пожалуйста, этот чек в мой кабинет, и пусть Джон начинает регистрацию мистера Макаллистера.

Мы обе посмотрели на Кэйда. Теперь он закрыл глаза.

Доктор Брэнсон понизила голос до шепота:

– Мы не могли бы поговорить с вами в коридоре?

Я кивнула и вышла следом за ней из палаты.

Как только за нами закрылась дверь, она открыла папку и достала пачку листов, скрепленных степлером.

– Моя помощница проверила архивы и, как я и думала, нашла пациента без документов, чье описание подходит под внешность вашего друга. Он поступил 4 августа 1998 года. В истории болезни написано, что его доставила «Скорая помощь». Он был без сознания, с травмой черепа и последующим отеком мозга. Удостоверения личности при нем не оказалось. Судя по записям, он пролежал в коме две недели. После того как он очнулся, его вскоре выписали. Здесь есть запись терапевта, который его лечил. Сейчас я ее прочту.

Доктор Брэнсон замолчала, ее глаза заскользили по строчкам.

– Интересно.

– Что?

– Он ушел из больницы вопреки рекомендациям врача.

Я покачала головой:

– Не понимаю.

Врач посмотрела на меня:

– Здесь сказано, что терапевт пытался уговорить пациента остаться и продолжить лечение, поскольку врач подозревал травму головного мозга. Но на другой день Кэйд ушел.

– Ушел?

– Здесь только сказано, что его выписали.

– Как?

– Больница не имеет права задерживать пациента против его воли, – продолжала доктор Брэнсон. – Забрали Кэйда или он ушел по собственной воле, мы этого никогда не узнаем.

* * *

Остаток утра я провела, наблюдая за Кэйдом. Мне отчаянно хотелось пробраться хотя бы на минуту в его мозг, чтобы понять, что он чувствует, что помнит, что случилось с ним в тот августовский вечер много лет назад. Ведь с ним точно что-то произошло.

Мог ли Джеймс забрать Кэйда из больницы? Если да, то почему не сказал мне об этом? Я взяла телефон, вышла в коридор и набрала его номер. Мне снова ответил непробиваемый парень-секретарь. Неужели он работает семь дней в неделю?

– Мне необходимо поговорить с Джеймсом Китли, – сказала я. – Это возможно? У меня срочное дело.

– Как вас представить?

– Кайли Крэйн.

– О! Сожалею, но он недоступен.

– Недоступен?

– Именно так.

Я вздохнула.

– Судя по всему, для вашей компании это обычная ситуация. Как только он вынырнет, чтобы глотнуть воздуха, пожалуйста, попросите его позвонить мне.

Я продиктовала секретарю номер телефона. Он что-то пробормотал в знак согласия и повесил трубку.

Я убрала телефон обратно в сумку и посмотрела на Кэйда, не уверенная в том, понимает ли он, что происходит. Но у меня защемило сердце, когда я увидела, как из его правого глаза выкатилась слеза и покатилась по щеке.

– Кэйд, тебе больно?

Он смотрел прямо перед собой, его подбородок едва заметно дрожал. Мне отчаянно хотелось успокоить его. Вылечить его мозг. Щелкнуть пальцами, чтобы снова все стало хорошо и правильно. Но я могла только быть рядом с ним. Я почувствовала знакомое притяжение и, не раздумывая, подошла к кровати и легла рядом с Кэйдом. Мой живот прижался к его спине, рука обняла его и аккуратно опустилась ему на грудь. Я слышала каждый удар его сердца. Его веки затрепетали и закрылись. Мои тоже.

* * *

– Прошу прощения, – издалека донесся до меня женский голос. Кто? Что? Я открыла глаза. Где я? Спустя мгновение все вокруг снова обрело четкость, как и лицо, склонившееся надо мной. Медсестра. Больничная палата. Я села и огляделась. Кэйд все еще спал.

– Простите, я, наверное, уснула. – Я потерла глаза. – Который час?

– Около семи вечера, – ответила медсестра.