Среди тысячи слов

– В Манхэттене безумный ритм, и, думаю, я устала от него. Здесь все движется медленнее. Может, поэтому тебе не нравится этот город?

Попала мячиком в цель. Отлично. Вот только Айзек не ответил. Он только долго смотрел на меня. И я поняла. Я поняла, что он видел прямо сквозь мои жалкие переходы и неловкие смены темы. Он знал, что я не рассказывала историю. И все же я чувствовала, что он уважает мой отказ рассказывать. Такое уважение к молчанию может выказывать только тот, кто не говорил целый год.

– Ага, я собираюсь покинуть Хармони, – наконец сказал Айзек. – Мартин устроил так, что агенты по поиску талантов приедут на премьеру «Гамлета».

Я резко опустила чашку кофе.

– Правда? О боже. Айзек, это здорово.

– Он пожал плечами.

– Посмотрим. Я все думаю, что это словно гарантированный билет во внешний мир, но…

– Так и будет, – ответила я. – Они будут бороться за тебя.

– Возможно.

– Не возможно. Борьба будет жестокой.

Он улыбнулся краешком губ. Мне еще только предстояло увидеть широкую улыбку или услышать искренний смех этого парня. Интересно, произойдет ли это до того, как он уедет из Хармони?

«Он уезжает из Хармони», – подумала я, словно пробуя эту мысль на вкус. Мне не понравилось, как это звучит.

– Театр уже будет другим, – заметила я, убирая прядь за ухо. – Мартин будет скучать по тебе.

– С ним все будет в порядке.

– Ты не будешь скучать по этому месту? Хоть чуть-чуть?

Айзек уверенно встретился со мной взглядом.

– Нет, – ответил он и уставился на что-то за моим плечом. Я повернулась посмотреть туда.

Снаружи две куколки и их парни проходили мимо окна. Они замедлили шаг, увидев нас, захихикали и двинулась дальше.

– Здорово, – пробормотала я. – Поползут слухи.

Лицо Айзека потемнело.

– Не о тебе, – сказала я. – Обо мне. Джессика Ройс и компания считают, что я прошла прослушивание по пьесе, только чтобы повсюду ходить за тобой.

Брови Айзека поднялись в удивлении.

– О?

– Это полный бред, – ответила я. – Я никогда не делаю того, чего не хочу.

«Больше нет».

Я выпрямилась и выпила остатки холодного латте.

– В любом случае, мне наплевать, что они там считают. Хочешь уйти?

Айзек нахмурился.

– И пойти куда?

– Не знаю. Давай уйдем и прогуляемся. Я не рассмотрела Хармони под снегом. Можешь показать мне особенные места.

– В Хармони нет особенных мест.

– Такое невозможно. В каждом городе есть что-то особенное.

Айзек кивнул.

– Да, думаю, что так, – ответил он. – Знаю я одно местечко.

Глава шестнадцатая Айзек

Мы с Уиллоу вышли из кафе на прохладный воздух. Я моргнул под ярким солнцем и внезапно понял, что рассказал этой девушке – абсолютной незнакомке – все о своей матери. И мне не казалось, что нужно все это держать внутри. Делиться тайнами – наверное, и есть задание Марти, но это не объясняло, почему слова так легко слетали с моих губ. Так же легко, как во время игры на сцене. А в этот раз я не играл. Я был самим собой несколько драгоценных минут, и это не было отстойно. Это можно было вынести.

Благодаря Уиллоу быть собой показалось не так уж и плохо.

Я плотнее закутался в куртку и взглянул на нее. Я больше не видел в ней манхэттенскую богатую избалованную девочку, живущую идеальной жизнью. Она закрыла глаза, повернула лицо к солнцу и глубоко вздохнула.

Ей нужен был Хармони. Она оставила что-то позади в Нью-Йорке. То, что разрушили или забрали у нее. Не она решила приехать в этот город, но, попав сюда, она нашла путь к спасению. Шанс спрятаться. Или, может быть, построить все заново?

Она не стала рассказывать мне, но ей и не надо было. Она уже столько всего мне дала.

– Куда мы направляемся? – спросила она.

– Просто вперед, – ответил я.

Мы завернули за угол, и я повел нас на север, прочь из центра. Магазины и здания вдоль улицы сменились высокими деревьями: кленами, дубами – и дерном. Они только начинали зеленеть.

Мы прошли по небольшому району с рядами одноэтажных домов, каждый из которых был не более семидесяти или восьмидесяти квадратных метров. Огороды и низкие заборы отделяли участки друг от друга. Детские игрушки валялись на траве и тротуаре, словно принадлежали всем. Китайские колокольчики издавали глухую мелодию.

– Эти домики такие милые, – сказала Уиллоу. Ее глаза зажглись. – Что это за район?

– Называется «Коттеджи». Здесь живут творческие люди.

– Ты это хотел мне показать?

– Нет, – я взглянул на нее. – Тебе здесь нравится?

– Очень, – ответила она. – Так тихо. И мирно.

Мы прошли мимо дома с гончарным кругом во дворике. Еще одного с железными коваными скульптурами Кокопелли[27] с флейтой, лучами солнца и маленькими лошадьми.

– Ты можешь себе такое представить? – спросила Уиллоу. – Владеть вот таким маленьким домиком? Каждое утро выходишь со сценарием в руке, пьешь кофе и смотришь, как встает солнце.

Я чуть не остановился, когда ее слова ударили меня в грудь. Я проходил «Коттеджи» сотни раз, тысячи. Все годы, что я прожил здесь, я только и думал о том, как одиноко было бы жить в этом уголке мира.