Среди тысячи слов

Папу арестовали, и ночь он провел в вытрезвителе. Унижение пробрало меня до костей. Не бред про гея, к этому я уже привык. Теперь батя был не только городским пьяницей, но и городским вопящим лицемером. Наши имена снова зазвучат в городских сплетнях. Я молился, чтобы Сэма Казвелла не было в тот вечер в таверне «Ника». Мы с ним ставили «Ангелов в Америке» два лета назад, и этот опыт так приободрил его, что он открылся друзьям и семье. А теперь папа и это портил.

«Боже, мне нужно убраться из Хармони», – подумал я по пути и зажег сигарету.

Но Уиллоу… Может, когда я заработаю состояние, как делают герои разных историй, я вернусь в Хармони.

От этой мысли я замер, похолодев под ярким солнечным светом. Все эти годы планируя побег, я не собирался возвращаться.

– Черт, – пробормотал я, выдохнув дым через нос. Наконец-то я был готов сбежать отсюда навсегда, и тут встречаю девушку, которая может вернуть меня. У Вселенной нездоровое чувство юмора.

Черт с ним, я сосредоточусь на «Гамлете». Я возьму мысли об Уиллоу и передам их Гамлету. Он сможет скучать по ней и сожалеть об их расставании. Он может злиться на ее отца и испытывать убийственную ярость к ее брату. Нужно оставить все это дерьмо на сцене, где слова, написанные сотни лет назад, смогут говорить вместо меня.

Тем вечером, когда репетиция началась в семь, Уиллоу не пришла в театр.

Как и Джастин.

– Дадим ей еще пару минут, – сказал Мартин.

Спустя двадцать минут Уиллоу все еще не было.

Меня накрыло тяжелое предчувствие. Я потянулся к телефону, чтобы написать Уиллоу, но она первой послала мне сообщение.

Айзеееек, я снаружи и боже мой я таааак пьяна: D: D: D

– Ох, черт, – я схватил кожаную куртку со спинки стула. – Это она. Скоро вернусь, – сказал я Мартину.

Стоя на тротуаре у театра, я оглядывал улицу во всех направлениях. Наконец, на расстоянии в полквартала я увидел ее перед магазином спиртных напитков. Она стояла с группой парней, мужчин постарше, не школьников, и громко смеялась.

Я пересек расстояние между нами за три секунды.

– Уиллоу.

– Айзек, – закричала она, и ее лицо засветилось, как у пьяных людей, словно они тебя лет десять не видели. – О боже мой, ты здесь.

Она обхватила меня руками за шею, и я почувствовал резкий запах виски в ее дыхании.

– Ребята, это Айзек. Разве он не красив? Он так красив. – Она положила ладонь на мое лицо и похлопала по щеке. – Он гениальный актер. Он Гамлет. Видите, там большой знак? – он ткнула пальцем в направлении объявления ОТХ, где черными буквами было написано «Гамлет, скоро». – Это он, – она хлопнула меня по груди. – Он наш Гамлет.

– Уиллоу, что ты делаешь? – я посмотрел на трех парней, наблюдающих за ней с веселым изумлением.

– С помощью этих милых джентльменов я покупаю пиво, – медленно ответила она, четко выговаривая слова.

Я взглянул на одного из парней. Он пожал плечами.

– Она дала моему другу пятьдесят баксов за пачку из шести бутылок «Хайникен».

– И вы думаете, это круто – покупать пиво несовершеннолетней девушке? – я обхватил Уиллоу за талию. – Давай, нужно идти.

– Нет, – она оттолкнула меня, слегка шатаясь. – Я не уйду без пива, – ее сердитое выражение лица сменилось радостью, когда еще один парень вышел из магазина с черной пластиковой упаковкой. Он остановился, увидев, как я мрачно на него смотрю.

– Нет, нет, нет. – Уиллоу помахала передо мной пальцем. – Никто не говорит мне, что делать. – Она забрала пластиковый пакет у парня и заглянула в него. – О, да. Идеально, – она хлопнула его по плечу, словно они старые приятели. – Оставь сдачу себе, друг мой.

Парни пошли дальше, смеясь и качая головами.

– Ты отдала ему пятьдесят баксов за пиво, стоящее двенадцать? – спросил я.

– И что? – ответила она. – Дома я выпила папин скотч, выдержкой в миллион лет, стоящий больше пятидесяти баксов, сразу тебе говорю.

– Не нужно мне говорить, – сказал я, снова почуяв алкоголь в ее дыхании. – Уиллоу, что произошло? Что происходит?

Она как-то странно посмотрела на меня.

– А разве непонятно? Я напиваюсь. – Она начала рыться в пакете, пытаясь вытащить одну бутылку из ящика. – Хочешь пиво? Никто не любит пить в одиночку.

– Боже, не здесь, – сказал я и забрал у нее пакет.

Ее счастливое пьяное лицо сразу же исказил гнев.

– Я сказала тебе, никто не будет говорить мне, что делать. Отдай мне пиво или я начну кричать.

– Ты уже достаточно выпила.

Так же быстро, как пришел, ее гнев исчез, и ее лицо потемнело.

– Ты не понимаешь, Айзек, – сказала она, хватая меня за толстовку – Мне нужно сбежать от всего этого, – она помахала рукой над головой, словно пытаясь разогнать темную тучу мыслей или воспоминаний.

Тучу чего? Кто ее туда принес? Я взглянул в ее широко распахнутые испуганные глаза и вспомнил черные кресты на коже, и глубокий страх развернул свои кольца внутри меня.

«Это плохо. Что бы это ни было, это чертовски плохо».

– Пожалуйста, – умоляла она. – Просто увези меня куда-нибудь.

Я бросил взгляд на театр, а потом снова на нее, разрываясь на части.