Среди тысячи слов

О, горе!
Десять раз пади на его проклятую голову,
Его, чье злобное деяние самым коварным образом
Лишило меня тебя! Придержите землю
И дайте мне еще раз обнять ее.

Джастин встал на ноги и упал на носилки. Он просунул руки под Уиллоу и поднял ее. Грациозное и обмякшее тело девушки теперь казалось напряженным. Глаза все еще были закрыты, а лицо исказилось, словно она страдала от невыносимого молчания. Изо всех сил старалась не проронить ни слова. Оставаться тихой.

«Не говори».

Зрение затуманилось. Потом стало четче, и я увидел, как тот парень лежит на Уиллоу, касаясь ее. Она не могла двинуться. Не могла его остановить. Он изнасиловал ее, пока она кричала и кричала…

Я побежал вперед, слова вырывались невнятным потоком. Гамлет тоже должен был упасть на носилки Офелии. Вместо этого я напал на Джастина.

В крови, подобно огню, горела ярость, я оторвал его от Уиллоу. Она упала на носилки, ахнув, все еще не открывая глаз.

Джастин резко развернулся. Его кровь вскипела от желания вступить в бой.

– Дьявол забери твою душу!

Он стремительно кинулся на меня. Постановка требовала того, чтобы он обхватил пальцами мою шею, но Джастин не играл. Его руки сжимали мое горло, отрезав поток кислорода, его лицо было в сантиметрах от моего.

– Ты плохо молишься, – выдохнул я. На губах появилась ухмылка, когда я схватил его за запястья и сжал. – Молю тебя, убери руки с моего горла…

Глаза Джастина вспыхнули, и он стиснул зубы. Превозмогая боль, он надавил пальцами сильнее. В глазах горела ненависть.

Лен в роли короля Клавдия выкрикнул свои слова с искренним испугом:

– Оттащите их друг от друга!

Актеры ансамбля с трудом разняли нас с Джастином, а потом еще удерживали нас, пока мы рвались, словно бешеные псы.

– Гамлет, Гамлет, – позвала Лоррен.

У моего уха послышался голос Горацио, взявшего меня за руку.

– Боже, мой лорд, успокойтесь.

Я кипел, сердито глядя на Лаэрта, с трудом воспринимая реальность.

– Я буду сейчас с ним сражаться, пока веки не закроются.

– О сын мой, из-за чего? – молила Гертруда.

Уиллоу лежала на носилках все еще с закрытыми глазами. Ее лицо было бледным и красивым. Масштаб произошедшего с ней прошлым летом накрыл меня, как огромная волна.

«Он опоил ее. Смерть без смерти, что оставила ей немилосердные сны. И я не могу это изменить. Марти не прав. Я пришел слишком поздно. История рассказана».

Я стоял один, глядя только на Уиллоу, и произнес:

– Я любил Офелию.

Все молчали. Никто не двигался.

Уиллоу открыла глаза, и ее губы слегка шевельнулись, когда она ахнула. Легкий вздох, пронесшийся по тихой сцене. Медленно она села. На губах застыла дрожащая улыбка.

– Ладно, ребята, – сказал Марти. – Давайте сделаем перерыв.

* * *

Мартин позвал нас всех в круг. Напряженная атмосфера пятого акта была все еще заметна, как и красные отметины на моей шее и синяки на запястьях Джастина.

– Красота театра может быть очень реальной, – сказал Марти. – И несмотря на боевые шрамы, я считаю сегодняшний вечер чрезвычайно успешным.

Он заставил нас с Джастином пожать друг другу руки.

– Извини насчет шеи, – сказал он, сильнее сжимая мою руку. – Надеюсь, не сильно болит.

Я сжал его ладонь еще сильнее, и его самодовольная улыбка исчезла.

– Аккуратнее, Пирс, – сказал он, наклоняясь к моему уху. – Компания ее отца владеет твоей заправкой. Позаботься о том, чтобы оставаться у него на хорошем счету.

Восстановив порядок, Марти сделал финальное объявление вечера.

– Мой щедрый срок для изучения сценария подошел к концу, друзья мои, – заметил Мартин после репетиций. – Пришло время сделать это. Начнем репетиции на следующей неделе. Если вы еще не выучили, сделайте это, чтобы мы смогли по-настоящему поработать, ладно? Все складывается воедино, и вы все проделали потрясающую работу. Да, особенно ты, Лен.

Лен опустил руку и засиял от гордости. Все рассмеялись, и репетиция завершилась на позитивной ноте. Актеры вышли, и Уиллоу одарила меня последним быстрым взглядом, прежде чем уйти с Лоррен, которая теперь подвозила ее домой после той ночи танцев.

Мартин и Ребекка ушли в свои кабинеты наверху, чтобы заняться какой-то подготовительной работой, а я остался подметать сцену и убирать стулья.

У входа в зал снова показалась Уиллоу. Я замер на полсекунды, а затем продолжил работать, ничего не говоря. Я уже и так сказал достаточно, черт возьми.

– Не хотела уходить, не поговорив, – сказала она. – О той ночи.

– Не нужно, – ответил я.

– Знаю, что не нужно. Но разве ты не видишь? Вот что я так ценю, Айзек. Ты никогда на меня не давил. Никогда. И… ну… – Она убрала локон за ухо. – Я совсем опозорилась. Ныла, какой ты красивый. А потом меня вырвало на тебя.

– Неа, ты промазала, – сказал я.

Ее лицо осветила улыбка.