Среди тысячи слов

– Уиллоу? – произнесла Энджи, когда вместе с Фордами подошла к нам. – Мне нужно вернуться в школу. Ты поедешь?

Айзек поднял голову.

– Езжай, малышка. Здесь ничего не поделаешь, можно только ждать.

– Я хочу остаться с тобой…

– Если твой папа узнает, что ты пропускаешь школу ради того, чтобы быть со мной, все станет только хуже, – он покачал головой. – Со мной все будет хорошо.

– Мы останемся с ним, – мягко сказал Мартин.

– Ладно, – на мгновение я прижалась щекой к плечу Айзека, а затем поцеловала его в уголок губ. – Скоро увидимся. Позвони или напиши, если будут новости.

– Хорошо.

Я ушла вместе с Энджи. В животе все завязывалось узлами.

– Он в безопасности, милая, – сказала Энджи, пока мы ждали лифта. – И в школе мы скажем… что-нибудь. Мама поможет.

– Спасибо, Энджи, – ответила я. – Ты права. Он в безопасности. Только это и имеет значение.

Лифт остановился на первом этаже. Там его ждали двое мужчин с портфелями. Они отошли в сторону, когда мы выходили, и я заметила блеск крошечной булавки для галстука. Оранжевая W с золотой каймой. С самого детства я видела ее миллион раз среди канцелярских вещей папы, на заставке его компьютера, на каждом письме.

Внезапно мне показалось, что Айзек вовсе не в безопасности.

Глава тридцать вторая Уиллоу

Я пережила последние часы школы и поехала на велосипеде в пустой дом. Родители должны были вернуться через несколько дней. Мне не хотелось думать, что папа вернется и услышит новости о взрыве. И у него появится еще больше причин ненавидеть Айзека.

Я плюхнулась на диван, заказала пиццу и включила новости. Все местные каналы рассказывали о пожаре. Я просмотрела вчерашний репортаж о горящем инферно на фоне ночного неба. Потом показали сцену с дневных съемок. Представители Wexx бродили вокруг разорванной почерневшей скорлупы своей бывшей заправки.

Репортер, красивая брюнетка, брала интервью у одного из представителей Wexx, который сказал, что заправка Пирса была проблемной уже долгое время, и компания не исключала поджог.

В отвращении я выключила телевизор, а затем проверила, нет ли сообщений от Айзека. Ничего. Он снова молчал. Это была его версия маленьких черных крестиков.

Я написала ему:

Как твой папа? Как ты?

Нет ответа. Сообщение оставалось «отправленным», но не «прочитанным», как бы долго я на него ни смотрела.

Я свернулась калачиком на диване, ела пиццу и ждала. Я поспала урывками и проснулась от входящего сообщения. На часах было 23:36.

Он все еще в реанимационном отделении, – писал Айзек. – Я устал. Люди из Wexx пробыли здесь несколько часов.

Пауза, потом новое сообщение.

Все плохо.

Приезжай, – написала я.

Твоим родителям это так понравится.

Их не будет в городе до завтрашнего вечера.

Не думаю, что это хорошая идея.

Почему нет?

Ты знаешь, почему нет.

Просто поспать.

Хотелось бы, – написал он.

Не хочу, чтобы ты оставался сегодня один.

Еще одна длинная пауза:

Хорошо.

Спустя двадцать минут в заднюю дверь постучали. Я сняла систему сигнализации и открыла застекленную дверь. Там стоял Айзек, ссутулившись, засунув руки в карманы толстовки. Он казался таким юным, что у меня защемило сердце. Было так легко забыть, что ему всего девятнадцать.

– Я припарковался на соседней улице, – сказал он. – Никто не увидит.

Из-за этих слов мое сердце вновь заболело. Еще одна пощечина ему, стыд, что он терпел без вины. Я открыла дверь шире, чтобы он мог зайти внутрь. Он напоминал вора в ювелирном магазине. Взгляд блуждал по дому, словно он был уверен, что мои родители в любую секунду выскочат и схватят его.

– У тебя милый дом, – сказал Айзек, когда я повела его через кухню в семейную гостиную. Он снова все осмотрел, а потом вернулся ко мне. Его плечи расслабились, когда он увидел мои пижамные шорты и бейсбольного типа кофту для сна, белую с розовыми рукавами.

– Мне не стоило приходить.

Я ничего не ответила, но схватила его за толстовку и притянула к себе. Он обнял меня, и мы долго так простояли.

– Мне это было нужно, – наконец сказал он. – Ты была нужна.

– Ты голоден? – спросила я, прижимаясь к его груди. – У меня есть пицца.

Он покачал головой. Я проследила за его взглядом до каминной полки, на которой стояла награда за хорошую работу папы: Большой стеклянный символ Wexx.

– Мне нужно идти, – сказал Айзек.

И я должна была позволить ему это сделать.

– Останься, – сказала я. – Поговори со мной. Что там с представителями Wexx?

Айзек секунду колебался, а потом тяжело опустился на диван и потер глаза.