Средиземноморская Франция в раннее средневековье. Проблема становления феодализма

Прованс оставался достаточно устойчивым политическим образованием на протяжении почти всего средневековья. Территориальное единство более дробного Лангедока не в последнюю очередь обеспечивалось тем, что он совпадал с архиепископством Нарбонским. С другой стороны, тот факт, что в XI–XIII вв. целый ряд княжеств Лангедока и сопредельных с ним областей контролировался одним и тем же родом Тренкавелей, не мог не повлиять на географическое единство документации местных монастырей, капитулов и епископских кафедр. Сказанное в известной мере касается и нарративных источников, создание и дальнейшая судьба которых подчиняются действию несколько иных законов, в целом менее жестких. Например, агиографические тексты, связанные с монастырем св. Веры в Конке (расположенным в Родезском диоцезе, близ границы с Керси), как и его картулярий, в значительной своей части повествуют о событиях, имевших место в Тулузене, Каркассэ и других районах Лангедока.

В силу этих соображений, под Средиземноморской Францией понимается территория, не обязательно совпадающая с историческими провинциями в их средневековых или предреволюционных границах. Переводя это понятие на язык современного административного деления, это территория следующих департаментов: Буш-дю-Рон, Вар, Воюпоз, Приморские Альпы, Нижние Альпы, Верхние Альпы (составляющие исторический Прованс), Гар, Лозер, Эро, Од, Тарн, Верхняя Гаронна (которые с небольшими оговорками можно соотнести с историческим Лангедоком) и Восточные Пиренеи (Руссильон — это уже часть Каталонии). Более условно причисление к средиземноморским департаментов Арьеж (графство Фуа), Авейрон (область Руэрг, тесно связанная с Лангедоком, но никогда не считавшаяся его частью), Ардеш (его северные кантоны тяготеют уже к Лиону) и Тарн-и-Гаронна, расположенного на границе Лангедока и Керси. Целесообразность такого причисления объясняется либо территориальным единством какого-то комплекса источников, либо временной общностью социально-исторических судеб этих областей с судьбами собственно Средиземноморской Франции.

Структура исследования во многом определяется состоянием источников и степенью их изученности. Я посчитал невозможным ограничить очерк историографии изложением основных концепций. Для того, чтобы понять их происхождение и аргументированность, логику возникновения тематических пристрастий и пробелов, понадобилось проследить эволюцию представлений о раннесредневековой истории региона с момента зарождения научной историографии, привлекая, помимо специальных, также общие труды по истории Франции, краеведческие и источниковедческие работы, исследования по смежным дисциплинам. В результате обзор историографии превратился в полновесную главу. По большей части анализируется литература, имеющая прямое отношение к истории Средиземноморской Франции; общие труды о генезисе феодализма затрагиваются лишь постольку, поскольку помогают определить истоки и оценить модификации основных для данной темы концепций.

Вторая глава представляет собой обзор источников. Меньше всего он похож на аннотированную библиографию: это также вполне самостоятельный раздел, в котором анализируются многие вопросы, важные для понимания изучаемых общественных процессов. Отправной точкой служила эволюция самого комплекса дошедших до нас источников. В связи с этим прослеживается история архивных и библиотечных фондов, в составе которых сохранились интересующие нас тексты, в том числе возникшие в них пробелы и диспропорции. Исследование этих вопросов имеет первостепенное значение для оценки представительности уцелевших источников и адекватности отражения в них изучаемой действительности. Попутно рассматриваются история введения этих источников в научный оборот, качество публикаций, соотношение изданного и неизданного материала.

Исследование процесса становления феодализма предполагает сосредоточение внимания на социально-экономических, социально-правовых и социально-политических явлениях. Ясно, однако, что их полноценное изучение невозможно без основательного знакомства с теми явлениями, которые, отличаясь высокой степенью стабильности либо достаточной автономией, не связаны напрямую с феодальным строем. Речь идет о природных условиях, этнических и демографических характеристиках, а также о социальной организации пространства, прежде всего о формах поселений. Этим сюжетам посвящена третья глава: "Земля и люди". Из того же ряда технико-экономические аспекты аграрной истории: сельскохозяйственные культуры, севообороты, способы обработки земли, аграрный пейзаж, соотношение земледелия со скотоводством и основными промыслами. Их анализ составляет четвертую главу.

В пятой главе рассматриваются ключевые вопросы социально-экономической истории региона, а именно: соотношение крупной и мелкой собственности, соотношение господского и крестьянского хозяйства, вопрос о существовании общины, наконец роль рынка и денежного обращения.