Средневековая андалусская проза

Вазир протянул руку и, увидев, что начертал аль-Мансур, продолжал писать указ об освобождении. Аль-Мансур, который в это время занялся другими бумагами, искоса поглядел на него и спросил: «Что ты пишешь?» Ибн Хазм снова сказал: «Я пишу указ об освобождении этого человека». Эмир разгневался еще сильнее и крикнул: «Кто приказал тебе делать это?» Вазир молча подал ему бумагу. Увидев свою подпись, аль-Мансур снова перечеркнул ее и сбоку приписал: «Освободить!», хотя думал, что пишет: «Распять!»

Взяв бумагу, вазир, ни слова не говоря, продолжал писать указ об освобождении, и аль-Мансур снова крикнул: «Что это ты пишешь?» Вазир снова ответил: «Указ об освобождении того человека, вот подпись эмира, которую он ставит уже третий раз».

Увидев слово «освободить», написанное в третий раз его собственной рукой, аль-Мансур удивился и промолвил: «Да, его придется освободить, вопреки моему желанию. Ведь если сам Аллах желает пощадить кого-либо, я не могу помешать этому».

* * *

Рассказывают, что аль-Мансур ибн Абу Амир даже в часы, отведенные им для отдыха и веселья, больше увлекался делами управления и придумыванием различных хитростей против врагов, чем ароматным вином, которым обносили собравшихся, и волшебными звуками струн, которыми их услаждали. Его катибом в то время был Иса ибн Саид, который служил ему еще до того, как аль-Мансур взял власть в свои руки. Эмир был постоянно благосклонен к нему, ценя его верность и давнюю дружбу. В одну из ночей аль-Мансур созвал всех своих надимов, приказал принести вино и развлекать всех музыкой и пением, а сам сел рядом с Исой ибн Саидом и занялся делами.

Иса, раздосадованный тем, что аль-Мансур не дает ему пить вино и слушать песни, лишая его любимого развлечения, наконец воскликнул: «Прости меня бог! Или вино и наслаждения, или служба и ее мучения! Если ты хочешь, чтобы паша ночь не отличалась от дня, вели певицам замолчать, прикажи принести свитки и тетради, пусть придут писцы диванов, и мы займемся делом как подобает. Ведь смешивать серьезное с шуткой — только дело портить. Дай нам часок отдохнуть, чтобы собраться с силами для вечных трудов!»

Эмир, засмеявшись, сказал: «Тот, кто испытал наслаждения, которые дает власть, не променяет их ни на одно другое наслаждение, доступное мужчине». Но потом он оставил все дела и провел ночь, беседуя со своими надимами и слушая музыку.

* * *

Одним из известных катибов аль-Мансура ибн Абу Амира был Халаф ибн Хусайн ибн Хайян, отец Абу Марвана ибн Хайяна, известного ученого, прославившегося в стихах и прозе. Халаф рассказывал: «Однажды аль-Мансур набросился на меня с бранью, и я растерялся, не зная, что делать. Заметив это, повелитель смягчил свои упреки и отправил меня по тем делам, которые, как он полагал, я выполнил недостаточно быстро и удачно. Через несколько дней я вернулся, исполнив все, что следовало, и аль-Мансур велел мне остаться, отпустив своих приближенных. Когда все удалились, он повелел мне приблизиться и сказал: «Я видел, что ты непомерно испуган, и не одобряю этого. Ведь кто верит в Аллаха, свободен от страха, ибо знает, что нет силы, кроме как у него, а я лишь орудие в руках Всевышнего, — правлю по его велению и прощаю по его соизволению, и все, чем я владею, принадлежит ему. Успокойся и не волнуйся, ведь я сын женщины из племени Тамим. Долгое время мы жили только тем, что я каждый день продавал на рынке пряжу, которую пряла моя мать. Тогда я радовался несказанно своему заработку, а потом, по воле Аллаха, добился того, что ты видишь. Кем бы я был перед ликом Аллаха, если бы не заботился о бедных, не защищал обиженных и не удерживал могущественных обидчиков!»

* * *

Рассказывают, что аль-Хаким ибн аль-Азиз, правитель Египта[187], разгневался на своего вазира, Ахмада ибн Али аль-Джурджураи Абу-ль-Касима, и приказал отрубить ему обе руки за какой-то проступок, который тот совершил или в котором правитель его подозревал. После того как Ахмаду отрубили руки, он велел перевязать их ему и отправился как обычно в диван. Там он преспокойно сел и сказал: «Повелитель не сместил меня с моего поста, он лишь наказал за мой проступок». И люди дивились ему, хотя и знали, что это человек решительный и смелый, хитрый, терпеливый и красноречивый. Когда правитель Египта узнал об этом, он счел такой поступок великой доблестью, и вазир высоко поднялся в его мнении, и он стал раскаиваться, что поступил так жестоко с ним.

Аль-Муизз ибн Бадис, правитель Кайруана, хотел перехитрить аль-Хакима и затеял переписку, пытаясь склонить на свою сторону вазира и настроить его против господина, но аль-Джурджураи ответил ему несколькими стихотворными строками, где был такой бейт:

Я познакомился с тобою, и, признаюсь, я устрашен:
Впервые встретил человека, который совести лишен.