Средневековая андалусская проза

Душа моя заточена судьбе непреклонной в угоду;
Лишь горькие слезы из глаз бегут и бегут на свободу.

Еще признак любви, когда ты видишь, что любящий так любит семью возлюбленной, ее родных и близких, что они значат для него больше, чем его собственная семья, и он сам, и его родные, и все его близкие.

Плач тоже принадлежит к признакам любви, но только люди различаются в этом один от другого. Есть среди них, кто обилен слезами, и глаза их льют ливни, и слезы к ним являются, когда они захотят. А есть люди, лишенные слез, с застывшими глазами, и я из их числа, и причиною этого было то, что я долго ел ладан из-за сердцебиения, которое случалось у меня в юности. Меня постигает тяжелое бедствие, и я чувствую, как раскалывается и разрывается у меня сердце, и ощущаю я в сердце то, что горше колоквинта, который мешает мне как следует выговаривать слова, а иногда я едва не давлюсь своим дыханьем, но глаза совершенно не отвечают мне — только в редких случаях прольют малую толику слез.

Рассказ

Подобный случай заставил меня вспомнить день, когда я и мой товарищ Абу Бакр Мухаммад ибн Исхак прощались с Абу Амиром Мухаммадом ибн Амиром, другом нашим, — да помилует его Аллах! — при отъезде его в путешествие на Восток, после которого мы его не видели. И Абу Бакр начал плакать, прощаясь с ним, и говорить, приводя такой стих поэта:

В день Васита[14]

, в день, когда за слезой бежит слеза,Не заплачут о тебе только мертвые глаза.

(Это стих из поминального стихотворения о Язиде ибн Омаре ибн Хубайре, да помилует его Аллах!) А мы стояли на берегу моря в Малаге[15]. И я стал усиленно сетовать и горевать, но мой глаз не помог мне, и тогда я сказал, отвечая Абу Бакру:

Кто не меняется в лице, когда ты расстаешься с ним,
Тот в злоключеньях терпелив и в горестях неколебим.

А насчет обычного поведения людей я скажу стихи из поэмы, которую я сложил раньше, чем достиг зрелости. Вот ее начало:

Печаль зажигает сердца, которые рвутся на части;
Поток нескончаемый слез — примета подобной напасти.

Скрываешь ты в ребрах своих любовь, как постыдную тайну,

А слезы тебя выдают, покорны безжалостной власти.

Когда из-под век потекли такие обильные слезы,

То, стало быть, сердце твое — обитель губительной страсти.

Бывает при любви, что возникают злые мысли и подозрительность к каждому слову со стороны одного из влюбленных, и полное непонимание того, что происходит, — в этом корень упреков между любящими.

Я, право, знаю людей с наилучшими мыслями, просторнейшей душой, величайшим терпением, наибольшей способностью прощать и с самым широким сердцем, которые ничего не могли снести от любимой, и едва возникало у них малейшее разногласие, как они выражали разнообразные упреки и разносторонние подозрения. Я скажу об этом стихотворение, где есть такие строки:

Не так безобиден пустяк, поэтому будь осторожен!
Ничтожнейшим пренебрегать способен лишь тот, кто ничтожен.

Предшествует искра огню, она же причина пожара;

Намеками на неприязнь бывает разумный встревожен.

Великое в малом порой таится, как в семени древо.

Запомни, что этот закон во веки веков непреложен.

И ты видишь, что, когда влюбленный не уверен, что сердце любимой останется к нему расположенным, он начинает очень остерегаться того, чего не остерегался раньше, и старается исправить свои речи и сделать красивыми свои движения и взгляды — в особенности, когда ему на беду послан клеветник и испытан он человеком задорным.

А признаки этого в том, что любящий наблюдает за любимой и запоминает все, что она делает. Он хочет знать о ней все, чтобы его не миновали ни мелкие, ни важные подробности, и следит за ее движениями, — и, клянусь жизнью, ты видишь, что тупой становится в таком положении проницательным, а беспечный — внимательным.

Рассказ