Средневековая андалусская проза

Однажды расспрашивал меня Абу Абдаллах Мухаммад ибн Кулайб, из жителей Кайруана[30], во дни моего пребывания в «Городе»[31] (а это был человек с очень длинным языком, хорошо наученный задавать вопросы по любому поводу), и сказал он мне, когда речь зашла о любви и ее свойствах: «Если отвратительно той, кого я люблю, меня встречать, и сторонится она близости со мною, — что мне делать?» — «Я считаю, — ответил я, — что тебе следует стараться привести в свою душу радость, встречаясь с любимой, даже если это ей отвратительно», — «А я не считаю этого, — молвил Абу Абдаллах. — Напротив, я предпочту любовь к ней любви к самому себе и ее желания — своему желанию и буду терпеть и терпеть, хотя бы была в этом моя гибель». — «Я полюбил возлюбленную только ради своей души и для того, чтобы наслаждалась она ее образом, — отвечал я, — и я последую своему побуждению, и подчинюсь своей природе, и пойду по своему пути, желая для души радости». — «Это неправое побуждение! — молвил Абу Абдаллах. — Сильнее, чем смерть, то, из-за чего желаешь смерти, и дороже души то, ради чего отдают душу». — «Ты отдаешь свою душу не по доброй воле, а по принуждению, — отвечал я, — и если бы было для тебя возможно не отдать ее, ты бы наверное ее не отдал. А за добровольный отказ от встречи с любимой достоин ты порицания, так как принуждаешь свою душу и приводишь ее к гибели». — «Ты человек доводов, — Сказал Абу Абдаллах, — но нет доводов в любви, на которые бы обращали внимание». — «Когда приводящий доводы поражен бедствием», — ответил я, и Абу Абдаллах молвил: «А какое бедствие больше любви?»

ГЛАВА ОБ УПОРСТВЕ

Но нередко бывает так, что любящий следует своей страсти, полагаясь только на собственное желание, и достигает удовлетворения с любимой, стремясь добиться радости любым путем, не считаясь с им, что возлюбленная гневна или милостива. И тот, кому помогло в этом время, кто был тверд душой и кому благоприятна была судьба, получал наслаждение полностью, и исчезали его огорчения, и прекращались его заботы, и видел он то, на что надеялся, и добивался того, чего хотел. Я знал людей с такими качествами и скажу об этом стихи, среди которых есть такие:

Прибегать не пришлось мне к врачебному зелью,
Так как я исцелен молодою газелью,

Хоть сердилась она и противилась даже,

Но захвачен я был обольстительной целью.

Жгучий уголь водой заливаю без спросу,

И строжайший запрет — не помеха веселью.

ГЛАВА О ХУЛИТЕЛЕ

Любовь подстерегают многие бедствия, и первое из них — хулитель. Хулители бывают нескольких видов, и главный среди них — это друг, когда отброшена между ним и тобою забота об осторожности. Его порицания лучше многой помощи, — в них счастье и предостережение. Они — дивное наставление душе и тонкое для нее ободрение, которое, возникнув, производит действие и заключает в себе лекарство, усиливающее страсть, в особенности если хулящий мягок в речах и хорошо умеет в словах выразить те мысли, которые хочет выразить, и если знает он, в какое время надлежит усилить запреты, в какую минуту умножить приказание и в какой час остановиться меж тем и другим, сообразно тому, что он видит в любящем — облегчение, затруднение, согласие или ослушание.

Затем есть хулитель порицающий, который бранит, никогда не отдыхая. Это великая беда и тяжкая ноша! Мне выпало нечто подобное, и если это и не относится к предмету книги, то сходно с ним. А именно: Абу-с-Сирри Аммар ибн Зияд, друг наш, часто порицал меня за тот путь, которым я следовал, и поддерживал некоторых из тех, кто тоже порицал меня за это, — а думал я, что он останется со мной. Ошибусь ли я или буду прав из-за нашей крепкой с ним дружбы и моей истинной привязанности к нему?..

Я знал людей, страсть которых так усиливалась и увлечение настолько увеличивалось, что упреки становились для него милее всего, так как это помогало ему показать хулителю свое непослушание, насладиться, прекословя ему, добиться отпора и осуждения и преодолеть его, подобно царю, обращающему в бегство врага, или искусному спорщику, одолевающему противника. И радуется любящий тому, что делает он при этом, и нередко он сам навлекает упреки хулителя, говоря вещи, заставляющие начать укоры.

Об этом я скажу стихи, среди которых есть такие:

Едва назовут госпожу, покоряюсь пленительной власти,
И тешат упреки меня, потакая безудержной страсти.

Как будто изветы хулы — благородные тонкие вина,

А звуки в прозванье моей госпожи — бесподобные сласти.

ГЛАВА О ПОМОЩНИКЕ ИЗ ДРУЗЕЙ