Средневековая империя евреев

Изучение Книг Царств, еще раз подтверждает наше предположение о создании управляющей администрации на местах из бывших воинских начальников и командиров. Уже при первых царях аристократы, образующие знать, составляют могущественный совет при царе, созываемый во всех важнейших случаях, без согласия которого не принимается ни одно имеющее сколько-нибудь крупное общественное значение или решение. Интересные указания относительно состава этого совета, указания, подтверждающие только что отмеченный нами факт слияния родовой и придворной аристократии, находим в первой книге Паралипоменон. «И собрал Давид, – читаем мы здесь, – в Иерусалим всех вождей и тысяченачальников (тысяцкий – выборная должность сборщика налогов), и стоначальников (стольник – управитель дворца), и заведовавших всем имением и стадами царя и сыновей его с евнухами, военачальников и всех храбрых мужей». Состав совета, хотя и достаточно пестрый, все же однороден в том отношении, что вмещает в себя исключительно аристократические и правящие элементы и в этом отношении, в общем, близко напоминает состав феодальных съездов в средние века. Мало того он полностью соответствует составу Земского Собора на Руси или Генеральных штатов во Франции.

В позднейшее время значение знати естественно возросло еще более. В писаниях пророков царь и князья его обычно упоминаются рядом друг с другом. В случаях расхождения мнений и столкновения между царем и аристократией царь нередко оказывается совершенно бессильным провести свое решение помимо воли и согласия аристократических фамилий, находясь, таким образом, в зависимости от социальной знати.

Именно процесс, процесс роста крупного землевладения после посадки на землю военной знати и дружинников-ветеранов и одновременного закабаления и закрепощения массы завоеванного населения, и имеют прежде всего в виду пророки этого времени в своих писаниях. Поэтому связывать столь часто встречающиеся у них жалобы и сетования по поводу бедного люда и растущего его зависимого положения с развитием торговли и с обусловливаемым будто бы ею ростом денежного богатства в стране, во всяком случае, было бы крайним преувеличением. Мы слышим от пророков не о насилиях со стороны денежных капиталистов или собственно ростовщиков (ни о тех, ни о других мы вообще почти не встречаем упоминаний в это время), но о насильственных поступках и притеснениях, прежде всего, со стороны представителей знати и сильных мира сего и о несправедливых действиях и приговорах судей, в большинстве случаев по своему социальному положению принадлежащих к составу тех же аристократических кругов. Не столько на денежные взыскания и на взимание высоких ростовщических процентов с одолженных денежных капиталов жалуются защитники притесняемых бедняков, сколько, прежде всего и главным образом на земельное закрепощение со стороны сильных людей и на обмеривание и обвешивание при выдаче им в долг посевного хлеба. И нам кажется, что именно в этом смысле, а не в смысле какого-либо особенно широкого развития торговли, следует понимать относительно часто встречающиеся в писаниях пророков этого времени указания на неправильность и злоупотребления в применении мер и весов ибо, очевидно, не за интересы же торговцев вступаются в данном случае пророки.

Что еще мы видим в патриархальное время?

Это, прежде всего то, что всесильные представители военной и имперской знати, стремясь расширить и увеличить земельные владения, «передвигают межи дальние, установленные отцами прибавляют дом к дому, поле к полю, так что другим не остается места, будто они одни поселены на земле, сокращая пастбища, обирают бедного и берут от него подарки хлебом, едят лучших овнов из стада и тельцов с тучного пастбища». Обирают человека и его дом, «мужа и наследие его намеренно удерживают у себя хлеб, выжидая удобного момента, чтобы открыть житницы тогда, когда можно будет, уменьшив меру, поднять цену на хлеб и продавать его, обманывая притом бедняков неверными весами, чтобы таким образом покупать неимущих за серебро и бедных за пару обуви, а высевки от хлеба продавать»., очевидно, прежде всего, тем же неимущим беднякам, ибо люди состоятельные не стали бы, конечно, покупать высевков. Именно князья и воинская знать закабаляли и обращали в рабство своих соотечественников и завоеванные народы, а функционально это было поручено сборщикам десятины – мытарям. Время царств в экономическом отношении отнюдь не было, таким образом, временем переворота в направлении развития денежно-хозяйственных отношений. Оно было эпохой по преимуществу роста и развития крупного землевладения и вообще перестройки всех общественно-экономических отношений соответственно тому значению, какое получало земледелие, как основной фактор закрепления населения на земле в свете выполнения имперских функций общего подчинения.