Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в.

В. Н. Татищев в «Истории Российской» опирался на труды таких византийских авторов, как Зонара, Евстафий, Никита Хониат, Михаил Глина (XII в.), Плифон, Ласкарь, Дука, Даниил Эфесский (XV в.). Их свидетельства даны в сопоставлении с русскими летописными известиями. В ходе работы ученый привлек большое количество новых и разнообразных исторических источников, в том числе дипломатические бумаги и акты, выписки из которых он делал в архивах Москвы, Казани, Астрахани и других городов[20].

Традиции конкретно-исторического изучения русско-византийских отношений были продолжены российскими учеными и в начале XIX столетия.

Идеи национальной самобытности Руси, общности развития византино-русского «Востока» в противоположность «Западу», сближение на этом основании судеб Византии и России были выдвинуты в обобщающей «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина[21].

Значительный вклад в изучение многих аспектов внешнеполитической светской и церковной истории русско-византийских отношений XIV–XV вв. внесли труды С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, В. С. Борзаковского и др.[22]

Помимо общих работ по вопросам русско-византийских отношений, места Руси в международной жизни во второй половине XIX в. печатаются многочисленные статьи по частным вопросам изучения отдельных памятников, конкретным проблемам русско-византийских, в том числе церковных отношений. Обобщению этих наблюдений посвящены работы В. С. Иконникова, А. Н. Попова, А. С. Павлова[23].

Полную и объективную информацию по теме исследования можно найти в капитальных трудах специалистов по истории Русской церкви Т. В. Барсова, Е. Е. Голубинского, А. П. Зернина, П. П. Соколова; митрополита Макария (Булгакова); В. И. Саввы; А. В. Карташева; известного русского богослова-модерниста протоиерея о. И. Ф. Мейендорфа[24].

Таким образом, к началу XX в. в результате большой публикаторской работы в России и за рубежом была создана обширная источниковедческая база для фундаментальных исследований в области русско-византийских отношений. Сегодня в ряду многочисленных исследований по отечественной истории русско-византийским отношениям посвящен значительный комплекс работ А. П. Каждана, М. В. Левчеко, З. В. Удальцовой, Г. Г. Литаврина, И. С. Чичурова, М. В. Бибикова и др.[25]

К сожалению, советских исследователей мало интересовали вопросы дипломатии и внешней политики, особенно связанной с церковной историей. Последняя долгие годы находилась в забвении, а период конца XIV — середины XV в., находящийся в центре нашего внимания, рассматривался в основном с точки зрения анализа социально-экономических и политических явлений, подготовлявших объединение Руси.

Особняком стоят труды Л. В. Черепнина, М. Н. Тихомирова, А. А. Зимина, византинистов З. В. Удальцовой и Г. Г. Литаврина, а также современных российских и зарубежных ученых — историков, филологов, богословов: Ю. Г. Алексеева, Н. С. Борисова, В. А. Кучкина, Б. М. Клосса, А. И. Плигузова, Г. М. Прохорова, Н. В. Синицыной, А. Н. Сахарова, Б. Н. Флори, Э. Клюга, Дж. Маджески, Г. Подскальски, Т. Ставру и П. Вайсенселя, Д. Оболенского, А. Золтана и других, значительно расширивших спектр научных подходов к дальнейшему осмыслению исторических событий изучаемой эпохи[26].

В частности, немецкий исследователь Э. Клюг — автор известной монографии «Княжество Тверское (1247–1485)» — полагал, что все предшествовавшие историки рассматривали историю России с московской точки зрения. Сам же автор попытался изучить ее с позиции Твери и тверских князей, что позволило по-другому взглянуть на многие проблемы политического развития Северо-Восточной Руси, в том числе на идею «тверского регионального самосознания», которому в средневековых источниках соответствует понятие «тверская великая свобода», московско-тверские договоры, составленные в XIV–XV столетиях и проч.[27]