Средневековая Русь. О чем говорят источники

Однако на самом деле восточнославянские догосударственные общности ни в одном историческом источнике не называются племенами. Слово «племя» употреблялось в раннее Средневековье в иных значениях — «потомство», «семья», иногда «народ», но никогда не прилагалось к перечисленным «Повестью временных лет» восточнославянским образованиям. То есть в применении к ним «племя» — это чисто условный научный термин.

Но может быть, хотя слово «племя» и не встречается в источниках по отношению к полянам, древлянам и подобным им общностям, оно применимо к ним именно в-смысле научного понятия?

В науке «племенами» принято называть общности, основанные на кровнородственных связях, а именно — объединения родственных родов. Представление о таком устройстве, которое принято называть «родоплеменным», было выработано в науке в XIX столетии. Сначала оно сложилось в результате изучения общественного устройства народов, сохранивших до Нового времени архаический общественный строй, — в первую очередь индейцев Северной Америки. Затем сходные явления были прослежены по историческим источникам у многих европейских народов — древних греков, римлян, германцев — в эпохи до образования у них государств. Постепенно стало признаваться, что родоплеменное устройство было стадией в развитии всех народов. В приложении к истории славян это означало, что и они никак не могли миновать данный этап общественной эволюции. Ну а если поставить вопрос: когда у славян существовали племена? — ответ напрашивался сам собой: естественно, до образования государств! И коль скоро перечисленные «Повестью временных лет» общности не являлись государственными образованиями, стало быть, они суть племена. Это, казалось бы, очевидно, ничего иного просто быть не может.

На деле все оказывается не так элементарно. Чтобы разобраться, необходимо взглянуть на карту расселения раннесредневековых славян в целом, включая западных и южных, причем взглянуть с точки зрения их этнонимов — так называемых «племенных названий».

Источники VII–XII веков — византийские, западноевропейские, древнерусские, чешские, польские — донесли названия около сотни славянских догосударственных общностей. Традиционно считается, что они подразделяются с точки зрения особенностей словообразования на две группы — на названия «топонимические» и «патронимические». Первую составляют наименования с суффиксом — ане/яне (поляне, древляне, мораване и т. п.); они происходят от местности обитания той или иной общности: поляне — жители «поля», то есть открытого пространства, древляне (от «дерево») — жители лесов, мораване — живущие по реке Мораве и т. д. Вторая группа — названия с суффиксом — ичи (кривичи, радимичи, вятичи, лютичи и т. п.); эти этнонимы восходят к личным именам, именам предков («патронимам»)^{3}.

Однако такие представления, мягко говоря, не вполне точны. Рассмотрение всех догосударственных славянских этнонимов показывает, что названия на — ичи далеко не всегда (а точнее, крайне редко) могут быть возведены к личным именам. Более того, они зачастую связаны с местностью обитания, то есть относятся как раз к «топонимическим» названиям: например, «дреговичи» — обитатели «дрегвы», то есть болотистой местности; «струменичи» (южнославянская общность в Македонии) — от реки Струмы (Стримона); «берзичи» (также в Македонии, у Охридского озера) — «живущие на берегу». С точки же зрения численного соотношения этнонимов явно преобладающими оказываются названия, связанные с местностью обитания (либо с гидронимами — названиями рек и озер, либо с теми или иными особенностями ландшафта), — около 80 процентов среди этнонимов, происхождение которых можно определить. При этом преобладание названий этого типа прослеживается во всех регионах славянского расселения в раннее Средневековье — и в Восточной Европе, и в Центральной, и на Балканском полуострове, то есть и у восточных, и у западных, и у южных славян. «Топонимические» этнонимы превалируют в источниках и VII, и IX, и X столетий^{4}.

Вывод о преобладании среди славянских этнонимов раннего Средневековья названий, связанных с местностью обитания, влечет между тем за собой умозаключения, полностью подрывающие представление о славянских догосударственных общностях этой эпохи как о «племенах».