Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы

¹

Когда на племя фивское былаРазгневана Юнона за Семелу[178]
И в месть свой гнев ужасный облекла,

⁴

Тогда Юноной страшному уделуАфамас обречен был. До того
Юнона обезумела его,

⁷

Что он, жену увидя, у которойВ тот час два сына были на руках,
К ней подбежал, в одной его опорой

¹⁰

Безумство было, — крикнув: «О, в сетяхСейчас поймаю с львятами я львицу!..»
Потом с зловещим бешенством в глазах

¹³

Он кверху поднял грозную десницу,Леарха сына за ноги схватил,
Швырнул его он кверху, словно птицу,

¹⁶

И об утес несчастного разбил,А мать с другим ребенком утопилась…
Когда величье Трои закатилось

¹⁹

И царь и царство в сумраке могилНашли покой, тогда в плену скиталась
Несчастная, лишенная всех сил,

²²

Гекуба и слезами заливаласьО смерти Поликсены[179], и потом,
Когда в слезах на берегу морском

²⁵

Она труп Полидора отыскала,То ярость в ней такая началась,
Что, словно пес, Гекуба лаять стала;

²⁸

От горести рассудок в ней угас.Но никогда фивяне иль трояне,
В которых кровь от бешенства зажглась,

³¹

В дни мирные, или в военном стане,Жестоки столько не были, людей
Так не терзали люто, как зверей,

³⁴

Подобно двум свирепым привиденьям,Которые — забыть их не могу —
Крутились перед нами с озлобленьем,

³⁷

Кусались, словно вепри на бегу.Вот тень одна мгновенно наскочила
На Капоккио, за́ шею схватила

⁴⁰

Противника, согнув его в дугу,И, бороня им землю, потащила
Его с собой. Тогда проговорила —

⁴³

Тень аретинца мне: «Смотри ты: вотДжианни Скикки[180] бешеный промчался;
Он в ярости других теней грызет».

⁴⁶

«Пусть дух другой, — тогда я отозвался, —Тебя, как эта тень, не загрызет;
Но чей же призрак это?» И дает

⁴⁹

Мне тень ответ: «То Мирры похотливойПреступная и грязная душа.
Она к отцу любовью нечестивой

⁵²

Пылала, в тайных помыслах греша.Но чтоб отец с ней разделить мог ложе,
Она меняла вид свой, уничтожа

⁵⁵

Все прежние черты свои, как тотСвирепый дух, который уже скрылся.
Плененный кобылицей, без хлопот

⁵⁸

Он получить за то ее решился,Что принял вид Донати, сочинил
Духовную и мертвым притворился.

⁶¹

За тот подлог коня он получил».Когда две тени бешеные скрылись,
Свои глаза туда я устремил,

⁶⁴

Где новые преступники роились.И я одним из них был поражен,
Так что невольно очи опустились.

⁶⁷

Похож бы был на лютню очень он,Когда б из бедер ноги не торчали.
Он страшной водяной был отягчен,

⁷⁰

И эти ноги чуть его держали;Раздутостью пугал его живот.
Стонала тень от жажды и печали,

⁷³

И, словно пасть, она открыла рот:«О, вы, вы, избежавшие страданья,
Которое в вертепе адском жжет,

⁷⁶

Прошу вас, обратите же вниманьеВы на меня, — так говорил дух нам, —
Я знаменитый мастер был, Адам[181].

⁷⁹

Огромное имел я состоянье.Не знал забот, не понимал нужды,
А здесь в Аду одно мое желанье:

⁸²

Желаю каплю только я воды.В моем уме всегда одна картина:
Холмов, цветущих в зелени, гряды,

⁸⁵

И с тех холмов зеленых КазентиноБегут ручьи и падают в Арно…
О них воспоминание одно

⁸⁸

На краткий миг во мне не замолкает.Оно ужасней всяких адских мук,
Ужаснее, чем тяжкий тот недуг,

⁹¹

Который вечно здесь меня терзает.Одно воспоминание о тех
Местах, где совершил я тяжкий грех,

⁹⁴

Является моей ужасной казнью,И вечной мукой, вечною боязнью
Терзаюсь я за то, что выпускал

⁹⁷

Поддельные флорины, и за этоСожжен был я… О, если б отыскал
В Аду я два проклятые скелета

¹⁰⁰

Двух братьев… О, Гюидо! Не желалЯ зрелища другого, и его бы
На волны Бранды[182] я не променял.

¹⁰³

Те призраки, исполненные злобы,Которые вокруг меня снуют,
Сказали мне, когда они не лгут,

¹⁰⁶

Что в Ад сюда один Гюидо сброшен…Но для чего теперь о том мне знать?
Вот в чем вопрос! Разит меня как нож он.

¹⁰⁹

О, что могу в Аду я предпринять,Чтоб насладиться делом отомщенья,
Когда мои все скованы движенья…

¹¹²

О, если б я хотя был легок так,Чтоб каждое столетье подвигаться
Вперед мог на единый только шаг,

¹¹⁵

То я бы не подумал колебатьсяИ двинулся б вперед, чтоб отыскать
Во тьме, где души падшие крутятся,

¹¹⁸

Того, кого я должен проклинать,Хотя окружность адской всей долины
И велика… Нельзя мне забывать,

¹²¹

Что все мои мученья и кручиныЧрез двух презренных братьев я узнал.
Подделывать фальшивые флорины

¹²⁴

Они меня заставили, и сталЯ жертвой их». Но тут спросил его я:
«Не знаешь ли, скажи, кто эти двое,

¹²⁷

Которые правей тебя лежат,Один к другому плотно прижимаясь,
И пар встает над ними, колыхаясь?»

¹³⁰

Он отвечал: «Когда сошел я в Ад,Они лежали здесь, не поднимаясь,
Не шевелясь. Столетий многих ряд

¹³³

Им суждено остаться без движенья.Тень первая — Пентефрия жена,
За клевету достойная презренья.

¹³⁶

Другая ж тень, с которою онаНе разлучаться в бездне сей должна, —
Синона[183] тень: то грек, стыда лишенный.

¹³⁹

Над ними пар стоит всегда зловонный…»Тогда одна из этих двух теней,
Услыша приговор бесцеремонный,

¹⁴²

Ударила врага рукой своейПо животу отвисшему, и брюхо,
Как барабан, вдруг загудело глухо.

¹⁴⁵

Но и Адам ответил ей в тот мигУдаром по лицу своей рукою,
И был удар не легок и такою

¹⁴⁸

Закончен речью: «Если не привыкИ не могу я с места подвигаться,
Зато своей рукой, могу признаться,

¹⁵¹

Владею я, и мой удар силен».И отвечал на то ему Синон:
«Когда при жизни должен был взбираться

¹⁵⁴

Ты на костер, тогда твоя рукаБыла едва ли столько же ловка,
Как некогда, когда, на диво свету,

¹⁵⁷

Чеканил ты фальшивую монету».«На этот раз ты правду говоришь;
Зато солгал — и ложь все знают эту —

¹⁶⁰

Ты при осаде Трои. Замолчи ж!..»Синон же без ответа не остался:
«Пусть так, пусть я обманывать старался,

¹⁶³

А деньгами обманывал ты всех.Я за один сюда попался грех,
А ты зато в таких грехах попался,

¹⁶⁶

Которые не снятся сатане…»И тень с раздутым брюхом отвечала:
«О деревянном вспомни ты коне,

¹⁶⁹

Предатель ненавистный! Разве малоТебе того, что вся земля узнала,
Как дал тогда преступный ты совет.

¹⁷²

Тебя теперь стал презирать весь свет!Казнись же тем!» — «А ты страдай от жажды,
От жажды, от которой не однажды

¹⁷⁵

Язык твой будет трескаться и рот,От той воды поганой и зловонной,
Что, как забор, твой вспучила живот».

¹⁷⁸

И отвечал монетчик разъяренный:«Преступный рот привык ты раскрывать
Лишь для того, чтоб лгать и предавать.

¹⁸¹

Пусть, тяжкою болезнью изнуренный,Я пухну, вечной жаждою томим,
А ты — горячкой огненной палим,

¹⁸⁴

И череп твой всегда — воспламененный…Тебя не стали б долго умолять,
Чтоб зеркало Нарцисса полизать

¹⁸⁷

Решился ты…» Я не щадил усилий,Чтоб уловить теней взбешенных спор,
Вдруг: «Берегись! — проговорил Вергилий. —

¹⁹⁰

Заслужишь ты и гнев и мой укор,Когда их спором будешь увлекаться».
Я покраснел и опустил свой взор

¹⁹³

С таким стыдом, что даже, может статься,Готов теперь воскреснуть он опять,
Когда я стану вновь припоминать

¹⁹⁶

Все, что тогда со мной происходило.Я словно был охвачен смутным сном,
И хоть вины во мне сознанье было,

¹⁹⁹

Но я молчал; певец сказал потом:«И бо́льшая вина твоя была бы
Искуплена столь искренним стыдом:

²⁰²

Утешься же! Все люди в мире слабы…Но если ты еще когда-нибудь
Услышишь спор, достойный лишь презренья,

²⁰⁵

Прочь уходи. Совет мой не забудь».