Средневековые города Бельгии

При этих условиях городская конституция Льежа представляла, понятно, совершенно иную картину, чем конституции торговых и промышленных городов. Льежу удалось лишь частично освободиться от влияния епископа и кафедрального капитула. Эшевены города не были общинной властью. Эшевены, назначавшиеся пожизненно епископом и капитулом св. Ламберта, были фактически изъяты из-под влияния городского населения. Кроме того, они, вероятно, были древнее его, ибо все говорит за то, что они происходили от эшевенов, созданных, может быть, в каролингскую эпоху для отправления суда на церковных землях. Когда эти земли сделались могущественным княжеством, то, соответственно, возросло значение эшевенов. Находясь в самом центре епископской территории, они составили верховный суд, которому мало-помалу были подчинены все местные эшевенства и все мелкие судебные округи страны. В конце XIV века, по свидетельству Якова де Гемрикура, «названному верховному суду подчинялось больше трех тысяч высших судов, не говоря о судах присяжных и разных низших судах, которым нет числа»[532]. В качестве «феодальной курии» и «аллодиальной курии» они обладали очень обширной юрисдикцией: их полномочия простирались как на валлонские, так и на фламандские части епископства[533]. Несомненно, они являлись также привилегированным судом льежских горожан и блюстителями городского обычного права. Но власть свою они получили от князя, а не от города, и до конца Средних веков ряд особенностей продолжал еще свидетельствовать об их происхождении: так, для разбора дел они собирались в доме, расположенном в монастыре св. Лаберта, около площади перед собором.

Попытки горожан превратить эшевенство в муниципальную власть потерпели неудачу из-за сопротивления епископа и каноников. В отличие от Фландрии, городская автономия нашла в Льеже свое выражение и свой орган не в эшевенах, а в присяжных. Последние были созданы революционным порядком во время conjurationes (союзов) и communiones (объединений), которые упоминаются так часто в истории города с конца XII века; хотя их каждый раз уничтожали, но они каждый раз восстанавливались. Первоначально продукт мятежа, они с течением времени стали постоянными учреждениями, и после восстания при Генрихе Гельдернском всех льежских городов, как валлонских, так и фламандских, восстания, с которым связано имя Генриха Динанского, они заняли окончательно место в городских конституциях. Отныне городской совет состоял из присяжных и двух «makres», позднее «бургомистров». Но этот совет не сумел забрать в свои руки юрисдикцию эшевенов. До конца Средних веков последние продолжали быть представителями верховного правосудия и юрисдикции по земельным делам. Мало того, только в XIV веке они исчезли из совета и перестали вмешиваться в дела городского управления.

Таким образом в муниципальных учреждениях Льежской области налицо были две различные власти, отличные по природе и давности. Более старые, эшевены, образовали сеньориальный суд; более молодые, присяжные городского совета, были представителями общины. Первые отправляли правосудие от имени епископа, вторые — от имени горожан: их полномочия простирались лишь на муниципальные постановления и поддержание мира. Льежский юридический язык очень точно характеризовал полномочия присяжных как «юрисдикцию статутов», в то время как юрисдикцию эшевенов он называл «юрисдикцией закона».

Этого дуализма властей, этого различия между сеньориальной и коммунальной юрисдикцией не существовало во фландрских городах[534]. Конституционная эволюция этих крупных торговых городов происходила гораздо более органическим образом, потому что князь не пытался здесь ставить ей препятствий. В отличие от Льежской области, городские эшевенства во Фландрии были созданы для городов. Они не были древнее их, и в Брюгге, например, и в Генте можно ясно различить рядом с муниципальными эшевенами старых эшевенов кастелянства, прямых продолжателей скабинов каролингской эпохи, не имевших ничего общего с первыми[535]. У муниципальных эшевенов с самого их возникновения была совершенно особая роль. Они были привилегированными судьями горожан, органами городского права. Никакой другой суд не разделял с ними их компетенции и не ограничивал их юрисдикции: им принадлежала земельная, уголовная и полицейская юрисдикция. Они составляли естественный и необходимый суд poortet'oв (горожан), и по мере того как расширялись привилегии города, росли и их полномочия. Так, например, в конце XII века они добились юрисдикции по вопросу о пошлинах.