Средневековые города Бельгии

В противоположность тому, что можно наблюдать во многих других государствах, созданных силой оружия, те территории в Галлии, на которых происходил процесс формирования и укрепления победоносной династии, не играли после завоевания доминирующей роли. Нидерланды отнюдь не заняли в меровингской монархии того места, которое можно было бы сравнить с положением, занятым позднее, например, Арагоном и Кастилией в Испании или Бранденбургской маркой в Пруссии. С того момента как франкские короли покинули берега Шельды, чтобы больше к ним не возвращаться, они забыли о древней колыбели своего народа, о тех вечно покрытых туманами землях, где в своей, отныне позабытой могиле, покоилось покрытое золотом тело Хильдерика[60]. Чем больше они романизовались, тем слабее становился их интерес к области салических франков, затерявшейся на границах королевства, на опушке обширных лесов. Достигнув вершины могущества, они совершенно забыли свою исконную родину, подобно тому как впоследствии люксембургские императоры забыли свое старое родовое герцогство. В связи с этим бельгийские области приняли лишь очень слабое участие в событиях, развернувшихся с VI по VII в. на территории Галлии. Они находились в стороне, и их жители вполне могли применить к себе то прозвание «extremi homines» (чужаки), которое некогда было дано их предшественникам, моринам.

Каролингская эпоха навсегда покончила с этим положением вещей. Карл Великий, раздвинув границы христианской Европы до Эльбы, тем самым предоставил Нидерландам то превосходное центральное положение, которое они, начиная с этого времени, всегда занимали на Западе. Вместо того чтобы продолжать коснеть в своей изолированности на границах франкского государства, они оказались теперь в самом центре средневековой культуры, являвшейся делом обеих больших народностей, романской и германской, деливших между собой их территорию. Условия, определявшие отныне их историческое развитие, были тем самым даны. С тех пор в Европе не было таких политических, религиозных, экономических или социальных движений, отраженного влияния которых они не испытали бы на себе. Именно через их страну происходил, так сказать, взаимный обмен обычаями и взглядами между южными римскими и германскими областями. Они часто являлись для Европы полем битвы, но не менее часто они служили ей также опытным полем в социальном отношении. На их почве, созданной аллювиальными отложениями рек, одна из которых текла из Германии, а другие — из Франции, развилась с течением веков совершенно особая культура, образовавшаяся из смешения весьма различных элементов, одновременно германская и романская, словом, не национальная в тесном смысле, а европейская культура.

Ряд других причин также содействовал созданию из стран, лежавших между Рейном и морем, одной из наиболее жизнеспособных частей франкской монархии. Именно здесь находилось большинство земель, принадлежавших новой династии[61], именно здесь расположены были ее излюбленные резиденции и простирался обширный Арденнский лес, куда ежегодно осенью императоры приезжали охотиться на оленей и кабанов. Нивелльский монастырь обязан своим происхождением Итте, жене Пипина Ланденского, дочь которой Гертруда приняла здесь постриг; сестра последней, святая Бегга, является основательницей Анденнского аббатства; кроме того, история первых лет Сен-Юберского аббатства также связана с воспоминаниями о Каролингах. Благодаря пристрастию Карла Великого к Аахену Бельгии выпало на долю играть роль окрестностей столицы Империи, и она стала исключительно оживленной страной. Все те, кто направлялся из различных мест христианского мира к этому северному Риму, — посланники, missi dominici, епископы, придворные, англосаксонские монахи, грамматики из Италии, странствующие фокусники, торговцы, нищие и бродяги — вынуждены были пересекать ее территорию. Бельгийские монастыри сделались европейскими гостиницами; необычайно усилилось движение по римской дороге, проходившей через «Угольный лес»; воды Мааса и Шельды бороздили суда, подвозившие императорскому двору большие транспорты хлеба и вина.

Статуэтка, изображающая одного из Каролингов