Средневековые города Бельгии

Первые же шаги Отгона ясно свидетельствовали о том, что именно таковы были руководившие им соображения. Он доверил графу Оттону, сыну Рикуина Верденского, воспитание Генриха, младшего сына Гизельберта, который, впрочем, лишь на несколько лет пережил своего отца[112], что касается герцогского титула, то он был отдан родному брату короля — Генриху, будущему герцогу Баварскому. Но Генрих, бесспорно, не обладал нужными качествами для управления страной, еще не оправившейся от последних восстаний. Первые же шаги его были неудачны, и после восстания (940 г.)[113]. У его пришлось заменить графом Отгоном, которого вскоре сменил Конрад Рыжий (944 г.), находившийся в родстве благодаря своему браку с королевской семьей. Это был твердый и энергичный человек, своего рода военный наместник, и, ощутив на себе его крепкую руку, аристократия впервые почувствовала, что времена переменились. Он сделал Лотарингию германской провинцией и принудил к повиновению племянников Гизельберта[114], которые, опираясь на свой замок в Монсе, все еще продолжали борьбу в лесах Генегау. Он внушил к себе ненависть, но в то же время и уважение[115], и благодаря его суровому управлению присоединение герцогства к Германской империи стало непреложным фактом.

Конрад наделен был страстной душой и буйным темпераментом. Оттон I дал ему поводы для недовольства собой, и самая дикая ненависть вскоре заняла место прежней преданности. Он принял участие в заговоре Лиудольфа и, когда разразилось восстание (953 г.), выступил самым ожесточенным врагом Отгона I. При этом обнаружилось очень любопытное явление, бросающее яркий свет на природу лотарингского партикуляризма: вместо того, чтобы воспользоваться переходом герцога во враждебный лагерь и сбросить германское иго, аристократы остались верными императору. Не видно также, чтобы они в то время сблизились с Францией. Они стремились не переменить отечество, а освободиться от своего правителя, которого они считали узурпатором, с тем, чтобы восстановить под номинальной верховной властью Германии независимость, которой они до недавнего времени пользовались. Ренье III Генегауский вскоре увидел себя окруженными всеми недовольными и озлобленными непреклонностью и суровостью Конрада. Подобно Ренье Длинношеему в его борьбе с Цвентибольдом, он явился перед лицом ненавистного чужеземца воплощением сопротивления национального феодализма. Ожесточенное сражение разыгралось на берегах Мааса. Конрад был разбит и вынужден был бежать из той самой страны, которую он недавно заставлял трепетать, в которой он мог считать свое положение чрезвычайно прочным и которая вдруг ускользнула от него[116]. Он отомстил за это жесточайшим образом. Призванные Лиудольфом венгры вторглись в Германскую империю. Тогда он устремился к ним, довел их до Маастрихта и направил на Лотарингию. Газбенгау, Намюрская область и Генегау были опустошены варварами, добравшимися до Камбрэ, затем проникшими в Артуа, откуда они продолжали свои набеги на Францию и Бургундию (954 г.).

Оттон не дожидался, пока закончится восстание, чтобы назначить в Лотарингию нового герцога. Несмотря на право Ренье Генегауского на его благодарность, Оттон однако и не думал поручить ему управлять страной: это означало бы восстановить могущество Гизельберта, дать местной аристократии популярного вождя и вновь оживить каролингские притязания. Но с другой стороны — не приходилось ли опасаться, что германский князь рано или поздно последует примеру Конрада? Не лучше ли было окончательно отказаться от услуг светских князей и положиться на преданность и верность епископов? Отгон остановил на этом свой выбор. Он решил поставить себе на службу высшее духовенство и сделать из него послушное орудие германского господства и влияния. Осуществление своих планов он возложил на своего собственного брата Бруно (953 г.). Он дал ему титул герцога и наряду с этим назначил его архиепископом Кёльнским, соединив таким образом в его руках духовную власть со светской. Пожалуй, никогда еще в Средние века не проявлялось так ясно стремление использовать церковную иерархию в интересах государства.

К тому времени когда Бруно поставлен был во главе лотарингской церкви, ее положение было уже совершенно иным, чем во времена Карла Великого и Людовика Благочестивого. В разгар непрерывных смут конца IX и первой половины X века она очутилась в беспомощном положении и была отдана на произвол аристократии; она потеряла всякую независимость и уверенность в прочности своего существования. Епископы почти всегда навязывались клиру светской аристократией. В Льеже Стефан обязан был своим избранием своему родству с могущественными графами Гергардом и Матфридом. Его преемник Рихер был изгнан герцогом Гизельбертом, заменившим его кандидатом по своему выбору[117]. Фульбер из Камбрэ тоже был креатурой герцога; Адальберон Мецкий — одним из его приверженцев[118].