Средневековые города Бельгии

Таким образом, в тот период, когда городов еще не существовало, замки стали главными центрами страны[233]. За их каменными стенами возвышался один дом для графа, другой для кастеляна, амбары (espiers, spijkers), погреба и сводчатая комната, где хранилась казна[234]. Над стенами замка высилась церковная колокольня. Вокруг нее расположены были дормиторий, жилые комнаты и трапезная каноников. Остальная часть внутреннего пространства занята была местом заседаний эшевенов и жилыми помещениями для постоянного гарнизона рыцарей и для целого персонала чиновников и слуг (castrenses). Местоположение этих замков тщательно выбиралось с точки зрения удобства и легкости сообщений. Во Фландрии, пересеченной во всех направлениях водными потоками, замки почти всегда строились на берегу реки, так что барки, привозившие из близлежащих поместий злаки, хлеб и овечью шерсть, могли разгружаться перед их воротами. Тем самым замки уже в этот аграрный период истории Фландрии наметили местоположение будущих городов. Как только пробудилась торговая жизнь и речные пути стали торговыми путями, купцы устремились к этим замкам, обосновались под их защитой, и здесь создались первые населенные пункты городского типа.

Стоя во главе целой иерархии вассалов и чиновников, граф распространял до известной степени свое влияние также и на церковь.

Мы уже видели, что начиная с X века ему принадлежали права фогта в отношении всех монастырей страны. Аббаты никогда не играли политической роли во Фландрии, они вынуждены были строго ограничиваться здесь кругом своих религиозных обязанностей. В этом отношении чрезвычайно характерен рассказ, приводимый Германом из Турнэ. Когда Сен-Бертенский аббат прибыл в Берг, где находился двор Карл Доброго, в день богоявления, то граф удивился, увидев его, и откровенно выказал ему свое недовольство тем, что он оставил свое аббатство и пренебрег участием в богослужении вместе с монахами. А когда аббат объяснил в свое оправдание, что он приехал жаловаться на поборы одного рыцаря, то Карл сказал: «Надо было переслать мне это сообщение через слугу. Ваша первейшая обязанность — молиться за меня, ибо я всецело поглощен защитой и покровительством церкви»[235].

Замок графов Гентских. Башня над входом (конец XII в.)

Церковная реформа лишила графов права назначать аббатов, но это не относилось к назначению пробстов. Почти во всех церквях они назначались князьями. Многочисленные созданные князьями капитулы, из среды которых они брали себе нотариусов и капелланов, находились в тесной зависимости от них. Щедроты, которыми князья их осыпали, давали князьям права на них, и они чуть ли не считали их дополнением к своим доменам. Что касается епископов, то мы уже указывали, что они были слишком слабы, чтобы оградить свою независимость. Они находились под фактическим покровительством графа. Графы были всемогущи в Теруани; Турнэ, Зависевший от отдаленной епископской кафедры в Нуайоне, был фактически фламандским городом; Арраский диоцез, восстановленный только в конце XI века, был слишком недавнего происхождения, чтобы он мог пользоваться какой-нибудь независимостью; наконец, диоцез Камбрэ, со времени упадка имперской церкви, мог оказывать сопротивление Фландрии, лишь противопоставляя ей Генегау.

Впрочем, Фландрские графы подчинили своему влиянию не одних только епископов. Графы Гинские и сеньоры Ардрские принесли им присягу на верность и появлялись при их дворе в качестве вассалов.

Для государственного устройства Фландрии характерны не только быстрота его роста, но и его единообразие. От Звина до реки Канш графская власть была везде одинаково сильна и осуществлялась с помощью одинаковых органов. Сопротивление оказывали вплоть до XII века только жители побережья, и Карл Добрый пал жертвой своих усилий заставить их уважать учреждения божьего мира. За исключением их, все без различия жители графства, независимо от того, были ли они германского или романского происхождения и языка, подчинены были одинаковой системе управления. Разумеется, существовали различия в обычном праве к северу и югу от лингвистической границы, но это не касалось политической организации. Последняя была тем более мощной, чем шире была власть князя. Эта организация была не только одинаковой для валлонов и фламандцев, но также и для различных частей графства, как тех, которые зависели от Франции, так и для зависевших от Империи. Она преодолела как этнические, так и государственные границы, она была той великолепно приспособленной формой, которая самым совершенным образом объединяла в одно целое территорию, лишенную национального единства.

II