Средневековые города и возрождение торговли

Большое число рынков (mercatus), которые встречались в IX веке, никоим образом не противоречит этому утверждению. Они были в действительности только мелкими местными рынками, устроенными для ежедневного продовольствия населения посредством розничной торговли деревенскими товарами. Как доказательство торговой деятельности в Каролингскую эпоху, было бы справедливо привести существование улицы, занятой купцами (vicus mereatorum)^[35] в Э-ла-Шапель, вблизи дворца Карла Великого, или существование подобных улиц вблизи известных больших аббатств, таких, например, как аббатство св. Рикье. Купцы, с которыми мы имели здесь дело, не были на самом деле купцами-профессионалами, но слугами, обязанными снабжать дворец или монахов. Они были, так сказать, служащими сеньориального домашнего хозяйства, а не достопочтенными купцами.

Здесь реальное доказательство экономического упадка, который ощутила западная Европа с того дня, как она перестала принадлежать Средиземноморскому государству. Она получила реформу монетной системы, начатую Пипином Малым и законченную Карлом Великим. Эта реформа прекращала чекан золотых монет и заменяла золото серебром. Солид (solidus). который, согласно римской традиции, составлял базис монетного единства, был теперь только номинальной монетой. Реальными монетами с этого времени были только серебряные динарии, весившие около 2 граммов, ценность металла которых, сравненная с ценностью доллара, была приблизительно 8.5 центов.^[36] Если вспомнить, что ценность металла меровингского золотого солида была почти 3 доллара, то значение реформы можно легко объяснить. Несомненно, реформа может быть объяснена только страшным падением торговли и благополучия.

Если должно быть допущено, что новое появление золотого чекана, флоринов Флоренции и дукатов Венеции в XIII веке, характеризовало экономическое возрождение Европы, то и обратное утверждение истинно: захирение золотого чекана в VIII веке было проявлением глубокого упадка. Недостаточно сказать, что Пипин и Карл Великий хотели устранить монетный беспорядок последнего периода Меровингской эпохи. Они могли бы найти средство борьбы с ним без того, чтобы отказываться от золотой валюты. Они отказались от золотой валюты, ясно по необходимости, т. е. в силу исчезновения желтого металла в Галлии. А это исчезновение не имело другой причины, как перерыв торговли на Средиземном море. Доказательством этого служит тот факт, что южная Италия, оставшаяся в сношениях с Константинополем, сохраняла дальше золотую валюту, вместо которой каролингские правители были вынуждены ввести серебряную. Очень легкие весом динарии, кроме того, также свидетельствуют об экономической изоляции их империи. Непостижимо было бы уменьшение ценности монеты до 1/30 ее прежней ценности, если бы сохранилась хотя бы самая легкая связь между каролингской империей и средиземноморскими странами, где золотой солид продолжал находиться в обращении.

Но это не все. Монетная реформа IX века не только стояла в связи с общим обеднением, имевшим место в ту эпоху, но и с циркуляцией монеты, которая была достойна внимания по своей незначительности. При отсутствии центров привлечения, достаточно сильных, чтобы собрать монету издалека, она оставалась, так сказать, неподвижной. Карл Великий и его преемники напрасно отдавали распоряжения, чтобы динарий чеканить только в королевских монетных дворах. В правление Людовика Благочестивого стало необходимым некоторым церквам разрешить чекан монеты, ввиду затруднений, в которых они находились, с получением звонкой монеты. Со второй половины IX века разрешение установить рынок было почти сопровождаемо разрешением держать монетный двор в том же самом месте.^[37] Государство не могло удержать за собой монополию чекана монеты; она была последовательно расширена. И это в свою очередь тоже недвусмысленное проявление экономического упадка. История показывает, что чем в лучшем положении торговля находилась, тем больше монетная система централизовалась и упрощалась. Рассеяние монетной регалии, пестрота монет, фактически анархия, которая выявляется, когда мы следим за историей IX века, в конце концов дает удивительное подкрепление общей теории, которая здесь раньше была изложена.