Средневековые города и возрождение торговли

Бурги были укреплениями, стены которых включали очень ограниченное пространство. Результат был тот, что в самом начале купцы были вынуждены селиться вне крепостного пространства, ибо свободного места для них не было. Они строили рядом с бургами внешний бург, т. е. предместье (forisburgus, suburbium). Он назывался современниками новый бург ("novus burgus"), в противоположность старому бургу (vetus burgus), к которому он присоединялся. В Нидерландах и Англии употреблялось слово, удивительно соответствующее его природе — portus.

На административном языке Римской империи называли portus не морской порт, а место окруженное, служащее складом или пунктом перегрузки товаров. Выражение это, с едва заметным изменением смысла, дожило до Меровингской и Каролингской эпохи.^[109] — "Портом называется обнесенное место, куда привозят и откуда вывозят товары". Замечательно, что все места, к которым это выражение относилось, были расположены на речных путях и в них собирались рыночные пошлины. Они были пристанями, где в естественном движении торговли собирались товары, предназначенные для дальнейшей погрузки.^[110]

Между portus и рынком и ярмаркой различие очень ясное. В то время как последние были местами периодических съездов покупателей и продавцов, первый был местом постоянной торговли, центром непрерывного товарооборота. После VII в. Динант, Гюи, Валансьен и Камбре были местами, обладающими portus и, следовательно, пунктами перегрузки товаров.^[111] Экономический упадок VII века и норманские вторжения естественно разрушили их торговлю. Это продолжалось, пока в X веке старые porti не получили новую жизнь или пока новые не были основаны в Брюгге, Генте, Ипре, Омере и т д. В то же время появляется в англосаксонских текстах слово port, употребленное, как синоним для латинских слов urbs и civitas, и даже теперь термин "port" совпадает со словом city, где слышится английская речь.^[112]

Ничто не показывает более ясно тесную связь между экономическим оживлением средневековья и началом городской жизни. Они были так интимно связаны, что одно и то же слово, которое обозначало коммерческое учреждение, служило на одном из больших наречий Европы для обозначения города. Старонемецкий язык дает подобный пример. В нем слово poort и слово poorter оба употребляются, первое в смысле город, второе в смысле горожанин. Можно определенно установить, что porti, так часто употребляемое в X и XI веках и относимое к предместьям — бургов Фландрии и соседних стран, были созданы торговыми группами.

Некоторые места в хрониках или в житиях святых, которые говорят об этом, хотя недостаточно детально, не оставляют места для сомнений в этом вопросе. Достаточно здесь процитировать курьезный рассказ из Miracula st. Womari, написанный около 1060 г. монахом, очевидцем событий, им изображаемых.

Тут мы имеем дело с группой монахов, прибывших с процессией в Гент. Жители выходят навстречу им, подобно "рою пчел". Они ведут своих благочестивых посетителей сначала в церковь св. Фараильда, расположенную в границах бурга. В ближайший день они покидают последнюю, чтобы отправиться в церковь св. Иоанна Крестителя, недавно выстроенную в portus (см. Miracula st. Womari^[113]). Тут мы имеем дело со случаем смежного положения двух центров различного происхождения и характера. Один более старый — крепость; другой, более новый, место торговли. И от взаимной дифузии этих двух элементов, из которых первый мало-помалу поглощается вторым, рождается город.^[114]

Прежде чем идти дальше, стоит отметить судьбу тех городов и бургов, положение которых не благоприятствовало тому, чтобы они стали торговыми центрами. Типические примеры, если не выходить за Нидерланды, дают Теруан или бурги, построенные около монастырей Ставело, Мальмеди, Лоббес и т. д. В эпоху аграрной культуры средневековья все эти места были замечательны по своему расцвету и влиянию.

Но они были расположены слишком далеко от больших путей сообщения; они не были захвачены экономическим оживлением, ни, так сказать, оплодотворенными. В эпоху расцвета городов они оставались бесплодными, семена падали, как бы на каменную почву. Ни один из них не поднялся выше уровня полуаграрных городов-рынков.^[115] Мы не хотим сказать, что в эволюции города бург и окружающие его поселения в целом исполняли лишь вспомогательную роль. Усвоив социальный порядок очень отличный от того, который был современен рождению городов, они не могли быть способны дать начало новому порядку своими собственными силами. Они были, так сказать, местом, где окостенело торговое развитие. Оно не выросло из них, но оно пришло к ним, когда благоприятные условия проложили ему путь. Их роль была в сущности пассивная. В истории развития городов, коммерческий субурбий более важен, чем феодальный бург. Этот субурбий был активным элементом, отсюда идут нити расширения муниципальной жизни, которая была в сущности последствием экономического оживления.^[116]