Средневековый роман и повесть

Ивэйну люди поклонились,
Смиренно стражники винились
В том, что дерзнули нагрубить,
Посмев приличия забыть.
Ивэйн в ответ: «Грубить негоже,
Однако я забывчив тоже.
Тот, кто намедни мне грубил,
Сегодня тем любезней был».
Ответом люди восхитились
И с победителем простились.
Девицам виден путь прямой,
Дорога верная домой.
И все девицы-мастерицы
Теперь свободны, словно птицы,
Которые всегда летят
Туда, куда они хотят.
Свобода пленниц окрыляет.
Наш рыцарь доблестный желает
Девицам доброго пути.
Довольно плакать взаперти!
Задерживаться недосужно.
Девицы пожелали дружно
Ивэйну радость обрести,
Всех погибающих спасти.
Поторопиться не мешает.
Неутомимо поспешает
Ивэйн со спутницей своей,
Стремясь доехать поскорей.
Сестрица младшая хворает,
Надежду, бедная, теряет.
Вдруг закричали с торжеством:
«Встречайте Рыцаря со львом!»
Печальная развеселилась
И от недуга исцелилась.
Взволнована, восхищена,
Встречает рыцаря она.
Заговорить намеревалась,
Однако слишком волновалась,
Не смея гостя в дом позвать.
Остался рыцарь ночевать.
Им поутру коней седлают,
Всего хорошего желают.
Весь день в дороге провели,
И замок вечером вдали
Они, усталые, узрели.
В том замке около недели
Король с гостями пировал.
Он праздника не прерывал.
Девица при дворе гостила,
Что своего не упустила,
Обидев младшую сестру.
Возликовала ввечеру:
Срок, слава богу, истекает.
Сестрице старшей потакает
Сама Фортуна, так сказать.
Мол, не пристало притязать
На драгоценное наследство
Девчонке, глупой с малолетства.
Ну, что ж, посмотрим, поглядим!
В конце концов, непобедим
Гавэйн, боец неустрашимый.
Господь — судья непогрешимый.
Приезжие спокойным сном
Заснули в домике одном,
Между собою сговорились
И ранним утром вместе скрылись
От любопытных зорких глаз,
Пока еще не пробил час.
Мессир Гавэйн скрывался тоже.
Друзья ближайшие не вхожи
В его таинственный приют, —
Не то что любопытный люд.
Изволил рыцарь затвориться,
И только старшая сестрица
Могла видаться с ним порой.
Хранит инкогнито герой.
Пятнадцать дней Гавэйн скрывался.
Так рыцарь замаскировался,
Когда поехал ко двору
(Греха на совесть не беру),
Что даже сродники едва ли
Воинственного узнавали.
Гавэйн как будто бы немой.
«Вот, государь, защитник мой! —
Девица гордо объявила. —
Сестра душою покривила,
Меня хотела припугнуть.
Намеревалась посягнуть
Сестрица на мои владенья
И довести до оскуденья
Исконный родовой удел,
Которым батюшка владел.
Меня на бедность обрекала.
Моя сестра не отыскала
Себе защитника нигде.
Процесс мой выигран в суде
И безо всякого сраженья.
Чтобы избегнуть униженья,
Не появляется сестра.
Пусть на язык она остра,
Не дам я ни одной полушки
Несчастной этой побирушке».
Какие злобные слова!
Была девица неправа,
Сестру девица обижает.
Король, однако, возражает:
«Нет, милая, покамест я
Здесь повелитель и судья.
И всем неправым в устрашенье
Я принимаю здесь решенья.
Я срок истице даровал,
И этот срок не миновал».
Король девице отвечает
И ненароком замечает:
Сестра меньшая скачет к ним
С каким-то рыцарем чужим.
Вам вынужден сказать я кратко:
Наш рыцарь выехал украдкой,
Тайком с девицей уезжал,
Чтоб лев за ним не побежал.
Король Артур возвеселился,
Возрадовался, умилился,
Поскольку был он всей душой
На стороне сестры меньшой.
Сказал он: «Здравствуйте, девица!
Я рад, что крепкая десница
За вас поднимется в бою.
Я ваше право признаю».
Сестрице старшей дурно стало,
Девицу злую зашатало,
Лицом она земли черней.
Защитник сестрин перед ней.
Сестра приблизилась меньшая,
Торжественно провозглашая:
«Храни всевышний короля,
От всяких горестей целя!
Бог суесловить запрещает.
Вот этот рыцарь защищает
Мои законные права.
Его натура такова.
Он защищает оскорбленных,
Обиженных и обделенных.
Итак, защитник мой со мной.
С моей сестрицею родной
Я не хотела бы судиться.
Сестрице незачем сердиться.
Мою сестрицу я люблю
И ни за что не оскорблю.
Чужих владений мне не надо,
Своим владеньям буду рада.
Нет, не обижу я сестру,
Ее владений не беру».
«Оставь пустые рассужденья!
Какие у тебя владенья? —
Сестрица старшая в ответ. —
У нищенки владений нет.
Ты, сколько хочешь, проповедуй!
Отсюда не уйдешь с победой!
Удел твой — вечная тоска.
Скитайся в поисках куска!»
Куда любезнее меньшая!
Двору симпатию внушая,
Разумница произнесла:
«Сестрице не желаю зла.
От битвы лучше воздержаться.
И то сказать, зачем сражаться
Двум славным рыцарям таким,
Как будто спор неразрешим?
Я с детства распрями гнушаюсь,
Я ни на что не покушаюсь,
Раздела правильного жду».
«Да что ты мелешь ерунду! —
Сестрица старшая вскричала. —
Пускай сожгут меня сначала!
Я не согласна, так и знай!
Скорее Сона и Дунай
В поток единый могут слиться,
Чем соглашусь я разделиться!
И с кем делиться мне? С тобой?
Нет, начинайте лучше бой!»
«Хотя с тобой, моя сестрица,
Я предпочла бы помириться,
Нельзя мне все тебе отдать,
Чтобы самой весь век страдать.
Ну, что ж, когда нельзя иначе,
Храни господь от неудачи
Того, кто без красивых слов
Сражаться за меня готов.
С ним не встречались мы доселе,
Поговорить едва успели.
Мне рыцарь этот незнаком.
Он правдой чистою влеком».
И начинается сраженье.
И весь народ пришел в движенье,
Теснятся зрители толпой, —
Всем хочется взглянуть на бой.
Расположиться не успели,
Лихие кони захрапели.
Следит за рыцарями знать.
Друг другу рыцари под стать,
На каждом крепкая кольчуга.
Неужто рыцари друг друга
Узнать, однако, не могли?
А может быть, пренебрегли
Два друга дружбою старинной,
Вражде поддавшись беспричинной?
Позвольте мне заверить вас,
Прервав для этого рассказ:
Они друг друга не узнали,
Когда сражаться начинали.
Им в битву стоило вступить,
И не замедлил ослепить
Обоих пыл неукротимый.
Узнать бы мог невозмутимый
И в битве друга, но вражда
Невозмутимости чужда.
«Вражда», — сказал я сам с испугом.
Ивэйн Гавэйна лучшим другом
Всегда, бывало, называл.
За друга верного давал
Он голову на отсеченье.
Нет, просто умопомраченье!
Друг друга преданно любить —
И попытаться отрубить
Мечами головы друг другу,
Подобный бой себе в заслугу,
Не долго думая, вменить,
Чтобы потом себя винить.
Ивэйн Гавэйну всех дороже.
Ивэйн Гавэйну враг? О боже!
Кровавый между ними спор,
Когда в сражении позор
Самой погибели страшнее,
Хоть неизвестно, кто грешнее.
Нет, я хорошего не жду.
Уж если дружба на вражду
Не повлияла перед боем,
Страстей в бою не успокоим.
Вы спросите, когда и где
Случалось дружбе и вражде
Под кровом общим приютиться,
В одном жилище разместиться,
Друг другу не грозя войной?
Могли под крышею одной
Вселиться в разные светлицы
Две беспокойные жилицы.
И все-таки вражда сильней.
В укромной горенке своей
Покорно дружба затворилась.
Вражда в жилище воцарилась.
Вражда на улицу глядит,
Друзьям, коварная, вредит,
Безмолвной дружбой помыкает.
Вражда в сердцах не умолкает.
Эй, дружба! Где ты? Отзовись!
Слепцам враждующим явись!
Дурные ветры в мире дуют,
Между собой друзья враждуют.
Ты, дружба, людям дорога,
Однако друга во врага
Вражда внезапно превращает.
А разве дружба укрощает
Неумолимую вражду?
Я речь мою к тому веду,
Что дружба тоже развратилась
И до потворства докатилась.
Враждою дружба растлена,
Поругана, ослеплена.
Друзья в борьбе междоусобной
Охвачены враждою злобной.
Сама смертельная вражда
Не ведает, что за нужда
Сражаться другу против друга,
Так что друзьям обоим туго.
В повествовании не лги!
Друзья? Нет, лютые враги!
Друзья друзей не убивают
И кровь друзей не проливают.
Враги? Но нет, не может быть!
Намеревается убить
Ивэйн Гавэйна в этой схватке?
Не разберусь в такой загадке.
Гавэйн Ивэйну — лютый враг?
Не слушайте подобных врак!
Друзьям на дружбу покушаться!
Ивэйн с Гавэйном не решатся
Друг другу нанести урон,
Когда бы даже римский трон
Им вдруг за это предложили.
Друзья друг другом дорожили.
Не верьте мне! Я вам солгал!
Жестокий бой опровергал
Мои напыщенные сказки,
Одну вражду предав огласке.
Что делать! Истина строга.
Вступили в битву два врага.
Нет, копья неспроста ломают,
Недаром копья поднимают.
Удар вернее рассчитать!
Сразить, повергнуть, растоптать!
И жаловаться не пристало,
Когда сама судьба втоптала
С позором в мерзостную грязь
Того, кто, в битве разъярясь,
Противника сразить старался
И сам вначале собирался
В бою победу одержать.
Судьбе не стоит возражать,
К себе теряя уваженье.
И если в яростном сраженье
Гавэйн Ивэйна победит,
Не будет на него сердит
Ивэйн, воитель посрамленный,
Когда поймет он, изумленный:
В пылу безжалостной войны
Противники ослеплены.
Так друг на друга устремились,
Что копья вмиг переломились.
Приличествует смельчаку
Разить копьем на всем скаку.
Между собой не объяснились,
Отвагою воспламенились,
А между тем хотя бы звук, —
И распознал бы друга друг.
Взаимное расположенье
Предотвратило бы сраженье,
Друзья тогда бы обнялись
И за мечи бы не взялись.
Нет! Кони бешено рванулись,
И вновь противники столкнулись,
И поединка не прервать.
Щитам в бою несдобровать,
Щиты мечами раздробили,
Друг другу шлемы разрубили,
Забрала даже рассекли,
Потоки крови потекли
Тут по доспехам рассеченным.
Воителям разгоряченным
Не дрогнуть и не отступить.
Не так-то просто затупить
Мечи надежные стальные.
Давно бы дрогнули иные,
А эти — нет! Скорей умрут.
Расколешь даже изумруд
Подобным яростным ударом.
Бушует битва с прежним жаром.
Ударами оглушены,
Однако не сокрушены,
Пощады рыцари не просят
И ни за что мечей не бросят.
Так рубятся за часом час,
Что искры сыплются из глаз.
И как у них не лопнут жилы!
Какие требуются силы,
Чтобы работали мечи!
Других попробуй научи
Не только в седлах красоваться —
И нападать и отбиваться.
То слышен лязг, то слышен стук.
Остатки жалкие кольчуг,
Щитов и шлемов раздробленных
Едва ли могут утомленных
Героев наших защитить.
Сраженье лучше прекратить.
И самый сильный отдыхает,
Когда сраженье затихает.
Короткий роздых — и опять
Им надлежит мечи поднять.
И что же! Оба нападали,
Хотя в сраженье пострадали.
Упорство в топоте копыт,
Неистовее бой кипит.
«Такое видано едва ли, —
Между собою толковали
Придворные, — в конце концов,
Два храбреца из храбрецов
Равны друг другу, очевидно,
И помириться не обидно».
Словам подобным рады внять,
Бойцы не стали бы пенять
На королевское решенье,
Когда бы только в отношенье
Наследства, спорного дотоль,
Решенье мог принять король.
Готова младшая сестрица
Со старшею договориться,
Однако старшая сестра
Упряма слишком и хитра.
Нет, старшая не соглашалась.
Тогда монархиня вмешалась,
Просила дело рассмотреть
И четверть или даже треть
Владений родовых бесспорных
По настоянию придворных
Сестрице младшей присудить,
Дальнейший бой предупредить,
Дабы друг друга поневоле
Воители не закололи,
Хотя (считаю так я сам)
Почетный мир — отнюдь не срам.
Король Артур не против мира.
Сестрица старшая — задира,
Не хочет разуму внимать,
Никак ее не уломать.
И поединок продолжался,
И каждый доблестно сражался.
Однако наступает ночь,
Сражаться рыцарям невмочь.
Не поединок — просто чудо.
Воителям обоим худо.
Кровь под ударами течет.
Обоим рыцарям почет
Такая битва доставляет,
Во всех восторг она вселяет.
И согласиться все должны:
Друг другу рыцари равны.
И воздается не без права
Обоим честь, обоим слава.
Желанный длится перерыв,
Кровопролитный пыл смирив.
Не мудрено. Бойцы устали
И отдохнуть предпочитали.
И каждый склонен был считать:
«Мой супротивник мне под стать».
В подобной мысли укрепились,
Бой продолжать не торопились,
Поскольку ночь уже близка
И проиграть наверняка
В душе побаивались оба.
Такая гибельная проба
Кому угодно страх внушит.
Ивэйн, однако, не спешит
С врагом достойным расставаться.
Чтобы знакомства добиваться,
Ивэйн достаточно учтив,
И, случая не упустив,
Заговорил он первым смело,
Как мужество ему велело.
И в этом рыцарь преуспел,
Хотя не говорил — хрипел,
Охрипнув от потери крови.
Гавэйну голос этот внове,
По голосу не узнавал
Гавэйн того, кого назвал
Ближайшим другом он когда-то,
Кого любил он больше брата.
Сказал Ивэйн: «Уже темно.
Я полагаю, не грешно
Прервать жестокое сраженье.
Сердечное расположенье
Вам, сударь, выразить хочу,
Любая битва по плечу
Тому, кто так мечом владеет,
Что меч в бою, как пламя, рдеет.
Искусством вашим изумлен,
Впервые так я утомлен.
Поверьте мне, без вероломства
Ищу я вашего знакомства,
Когда признать я принужден,
Что в этой битве побежден.
Удары ваши оглушают,
Последних сил в бою лишают».
Гавэйн в ответ: «Последних сил
Меня подобный бой лишил,
Отнюдь не вас. Вы, сударь, били
Так, что едва не зарубили
Меня, тогда как, чуть живой,
Я защищался сам не свой.
Все, что мне в битвах причиталось,
Сегодня мне от вас досталось
И даже, кажется, с лихвой,
Хоть мне сражаться не впервой.
Нет никакого основанья
Скрывать от вас мое прозванье.
Скрывать его не стоит: я
Гавэйн, сын Лота-короля».
Мессир Ивэйн, услышав это,
В отчаянье невзвидел света.
У рыцаря безумный вид.
Расколотый бросает щит,
Бросает меч окровавленный
Он, прямо в сердце уязвленный.
Бог знает, что произошло.
Спешил покинуть он седло.
Воскликнул он: «Ах я несчастный!
Нет! Это случай самовластный
Ввел в заблуждение меня,
Слепого грешника дразня.
Когда бы знал я, с кем сражаюсь!
Я, полоумный, обижаюсь
На собственную слепоту.
Прослыть я трусом предпочту,
В рассудке здравом поврежденный.
Я в этой битве побежденный!»
«Да кто же вы?» — вскричал Гавэйн.
«Не узнаете? Я Ивэйн.
Вы всех на свете мне дороже,
И вы меня любили тоже,
Не уставали прославлять
И мне утехи доставлять.
Я прегрешенье искупаю,
Победу вам я уступаю.
Я не любитель тайных ков,
Сдаюсь я без обиняков».
«Нет, не пристало вам сдаваться, —
Поторопился отозваться
Гавэйн любезный, — посему
Я вашей жертвы не приму.
Сам потерпел я пораженье,
И это ваше достиженье».
«Нет, мне перечите вы зря,
Когда, по правде говоря,
Мне на ногах не удержаться,
Хоть в этом, сударь, не божатся».
«Нет, сударь, не перечьте мне, —
Гавэйн ответил, — на войне
Я так не мучился доселе.
Вы доконать меня сумели.
Я пораженье потерпел
И не настолько отупел,
Чтоб в этом вам не сознаваться.
Мне полагается сдаваться».
И покидает он седло.
И в сумерках друзьям светло.
Друг друга крепко обнимали,
Как будто копий не ломали.
Ивэйн Гавэйна целовал,
Как будто с ним не воевал.
Ивэйн с Гавэйном в умиленье,
Двор королевский в изумленье.
Конечно, все поражены
Таким концом такой войны.
Ведь это надо умудриться
Хоть напоследок помириться!
Король промолвил: «Господа!
Где ваша прежняя вражда?
Вы так упорно враждовали,
Кровь целый день вы проливали,
Чтоб дружбу в битве завязать?»
«Вам, государь, спешу сказать, —
Гавэйн ответил, — что случилось.
Сознанье наше помрачилось,
И мы в безумный этот бой
Вступили по причине той,
Что зренья как бы нас лишили,
Зеницы нам запорошили.
Судьбе вопроса не задашь,
И я, Гавэйн, племянник ваш,
Сражался, не подозревая,
Что в бой, меня не узнавая,
Мой друг Ивэйн вступил со мной.
Ошибкой нашею двойной
Вовлечены мы в битву были,
Друг друга чуть не загубили.
Лишился я последних сил,
Когда Ивэйн меня спросил,
Как я, несчастный, прозываюсь.
Победы я не добиваюсь,
Греха на совесть не возьму,
Сдаюсь я другу моему.
По мне, пристойнее сдаваться,
Чем на погибель нарываться».
Ивэйн ответил: «Никогда!
Мне мысль подобная чужда.
Я в этой битве побежденный.
Свидетель непредубежденный,
Король, конечно, подтвердит,
Что я сегодня был побит».
Вновь начинают состязанье,
Смиряя прежнее дерзанье:
«Нет, я побит!» — «Нет, я!» — «Нет, я!»
Великодушные друзья
Друг другу норовят сдаваться
И побежденными назваться.
Тот, кто сегодня побежден,
Как верный друг не превзойден.
Король, всевышним умудренный,
Внимает, удовлетворенный.
Прекрасен дружественный спор,
Но кровь струится до сих пор
Из многочисленных ранений,
И, значит, не до объяснений
И дело нужно завершить,
При этом лучше поспешить.
И произнес король: «Сеньоры!
Я вижу, невозможны ссоры
Для преданных таких друзей,
Которые душою всей
Друг другу жаждут покориться.
Я помогу вам помириться,
Чтобы грядущая хвала
Нам по заслугам воздала».
Друзья готовы к соглашенью,
И королевскому решенью
Они перечить не хотят.
Им разногласия претят,
Наследством надобно делиться.
«Где, — говорит король, — девица,
Которая хитра и зла,
Которая обобрала
Сестру родную для начала?»
«Я здесь», — девица отвечала.
«Ответ понятен таковой,
Вас выдает он с головой.
Вы приговор предупредили,
Вы всенародно подтвердили,
Что замысел у вас дурной».
«Простите, государь, со мной
Так не пристало обращаться.
От вас мне стыдно защищаться.
Грешно девицу оскорблять,
Обмолвкой злоупотреблять».
Король в ответ без промедленья:
«Любые злоупотребленья
Намерен я предотвратить
И вам наследство захватить
Поэтому не позволяю.
Я никого не оскорбляю,
Не нужно дела затемнять.
Готовы рыцари признать
Меня судьею беспристрастным,
Своим сражением напрасным
Последних сил себя лишив
И все же дела не решив,
Друзья друг другу рады сдаться.
Чего же сестрам дожидаться?
Согласно божьему суду,
Я сам раздел произведу.
А если вы не согласитесь,
Вы попусту не заноситесь.
Тогда признать мне смысл прямой,
Что побежден племянник мой».
Сказал он это в устрашенье,
Хотя подобное решенье
Заведомо исключено,
Однако понял он давно:
Корысть в ответ на просьбы злится,
Лишь страх заставит поделиться
Сестрицу старшую с меньшой.
Смысл в уговорах не большой,
Когда в почете только сила.
И старшая заголосила:
«Вам, государь, я подчинюсь!
Я за богатством не гонюсь!
Я покоряюсь не без боли,
Я уступаю против воли.
Когда проиграна игра,
Пускай берет себе сестра
Так называемую долю.
Себе я спорить не позволю
С премудрым нашим королем».
«Мы ваше право признаем
И суверенное главенство, —
Король ответил, — верховенство
Всегда за старшею сестрой,
И надлежит сестре второй
Почтить вас преданным служеньем,
Повиноваться с уваженьем».
Итак, закончен долгий спор,
И помирил король сестер,
Которым время подружиться.
И рыцарям разоружиться
Король радушно предложил.
Обоими он дорожил.
Друзей вассалы окружают,
Измученных разоружают,
Усердия не пожалев.
Как вдруг огромный страшный лев
Из темных дебрей выбегает
И самых доблестных пугает,
И разбегается народ,
И всех придворных страх берет.
Ивэйн промолвил: «Не пугайтесь!
Нисколько не остерегайтесь!
Мой лев на вас не нападет,
Несчастья не произойдет.
Мой лев меня сопровождает
И на друзей не нападает.
Мой лев со мною, я со львом,
Мы с ним в согласии живем».
На льва придворные глядели,
Когда вассалы загалдели.
Толпятся зрители кругом,
Деянья Рыцаря со львом
Наперебой перечисляют,
Ивэйна громко восхваляют.
Он великана победил
И самых смелых пристыдил.
Гавэйн промолвил виновато:
«Ах, сударь, сударь! Плоховато
Сегодня вам я отплатил.
Ваш лев меня совсем смутил.
Убить я вас намеревался,
Победы в битве добивался,
А вы спасли мою родню.
Я, сударь, подвиг ваш ценю:
Вы победили великана.
Поверьте мне, любая рана,
Что мною вам нанесена,
Лишить меня могла бы сна,
И сам я вдоволь настрадаюсь,
Пока совсем не оправдаюсь
В моем проступке роковом
Я перед Рыцарем со львом».
Между собой друзья толкуют,
И все придворные ликуют.
Предупредителен и тих,
С довольным видом лев при них.
Друзьям вассалы угождают
И раненых препровождают
В просторный чистый лазарет.
Им перевязка не во вред.
Обоим следует лечиться,
Тогда худого не случится.
Король друзьям врача послал,
Который выше всех похвал.
Заверить вас я не премину:
Знал этот лекарь медицину.
Он, костоправ и книгочей,
Был самым лучшим из врачей.
Ранения зарубцевались,
Лишь горести не забывались.
Врачом искусным исцелен,
Ивэйн по-прежнему влюблен.
От этого не исцелиться,
Душою не возвеселиться.
Нет, рыцарю несдобровать!
Погибели не миновать,
Когда за годом год промчится —
И сердце дамы не смягчится.
И, погружен в свою тоску,
К таинственному роднику
Мессир Ивэйн решил вернуться.
Пускай в окрестностях начнутся
Гроза и ливень, снег и град,
Он бурелому будет рад,
Не испугается бурана.
И днем и ночью беспрестанно
Он бурю будет вызывать,
Деревья с корнем вырывать.
Недолго рыцарь наш гадает.
Двор королевский покидает
Ивэйн по-прежнему тайком,
Любовью вечною влеком,
Разлукой долгою измучен.
С ним лев навеки неразлучен.
Ивэйн источника достиг
И вызвал бурю в тот же миг.
Свирепо буря завывала,
Деревья с корнем вырывала.
(Поверьте, вам я не солгу,
Не пожелал бы я врагу
Блуждать в такую непогоду.)
И старожил не помнил сроду
Таких раскатов громовых.
Остаться только бы в живых!
И в замке дама трепетала.
Твердыню древнюю шатало,
Вот-вот с лица земли сметет.
Скорее турок предпочтет
В плен беспощадным персам сдаться,[52]
Чем смерти в замке дожидаться.
И перепуганная знать
Готова предков проклинать:
«Будь проклят варвар-прародитель,
Поставивший свою обитель
Здесь, где любой проезжий хам
Разгромом угрожает нам.
Другого места нету, что ли?
Иль, засидевшись на престоле,
Рассудком пращур захромал,
Чтобы потомков донимал
Любой бродяга для забавы?»
«Отчасти ваши люди правы, —
Люнетта даме говорит. —
Нам столько бедствий натворит
Любой бродяга, каждый странник,
Что некий доблестный избранник
Обязан замок охранять.
Нет! Нужно что-то предпринять,
Поскольку в нашем славном войске
Никто бы не дерзнул по-свойски
Гостей незваных проучить.
Такое дело поручить
Вассалам вашим невозможно.
Не скрою, на душе тревожно.
Не знаю, где страшнее мне:
Здесь, в замке нашем, или вне.
Ах! Беззащитная обитель!
Когда бы доблестный воитель
Мученья наши прекратил,
Чужого в бегство обратил,
С господней помощью, без боя!
Нам, беззащитным, нет покоя».
Взмолилась дама: «Дай совет!
Смышленая, ты знаешь свет.
Совету внять я буду рада».
«Сударыня, подумать надо.
Задача трудная весьма,
Тут мало моего ума.
И следует вам поскорее
Найти советчика мудрее.
Поверьте, худо мне самой,
Когда покрыто небо тьмой
И вихри замок сотрясают.
От вихрей вздохи не спасают.
И мне, признаться, невдомек,
Кто замок защитить бы мог
От этой гибельной напасти.
Спасение не в нашей власти».
Сказала дама: «Не секрет:
Защитников достойных нет
Средь рыцарей моих придворных,
Таких учтивых и покорных.
Им родника не защитить,
Им бурю не предотвратить.
А я заслуг не забываю
И к вам в отчаянье взываю,
Не видя помощи нигде.
Мы познаем друзей в беде».
«Грех с госпожою пререкаться,
Когда бы мог он отыскаться,
Тот, кто, казня врагов своих,
Однажды победил троих!
Найдем его, но вот в чем горе:
Он со своею дамой в ссоре,
И не приедет он сюда,
Пока подобная вражда
Его преследует в дороге.
Порою дамы слишком строги.
Да что об этом говорить!
Влюбленных нужно помирить.
Он может умереть в разлуке,
Конца не видя этой муке».
Сказала дама: «Так и быть!
Отважного грешно губить,
Помочь я рыцарю готова.
Дала бы я, пожалуй, слово
Не притворяться, не хитрить,
Героя с дамой помирить,
И если только я способна
Вражде загадочной подобной
Конец желанный положить,
Не стоит рыцарю тужить».
«Вполне способны вы на это, —
Сказала шустрая Люнетта. —
Вы всех могли бы помирить.
Вас будут все благодарить,
Но только вы не поленитесь
И, если можно, поклянитесь!»
Сказала дама: «Поклянусь
И уж, конечно, не запнусь».
Дождавшись этого ответа,
Ковчежец принесла Люнетта.
Святыню нужно почитать,
Пришлось прекрасной даме встать
Ввиду таких приготовлений,
Как подобает, на колени.
Обряд внушителен и строг.
Люнетта ей дает урок
И наставляет ученицу:
«Извольте, госпожа, десницу,
Согласно правилам, поднять.
Грех на меня потом пенять,
Не для себя же я стараюсь,
Вам помогать я собираюсь.
Обряд извольте соблюдать,
Мне потрудитесь клятву дать.
Мне в этом деле подчинитесь
И перед богом поклянитесь
В согласье полном с божеством
Утешить Рыцаря со львом,
Не отвергать его служенья,
Вернуть ему расположенье
Той дамы, что ему мила».
Десницу дама подняла:
«Во всем тебе я покоряюсь,
Нисколько я не притворяюсь,
От рыцаря не отвернусь,
Утешить рыцаря клянусь,
Когда могу я поручиться,
Что сердце дамы вновь смягчится».
Итак, Люнетта дождалась:
Как должно, дама поклялась.
И, не преминув снарядиться,
Разумница в седло садится,
Надеясь на своем коне
Хоть в чужедальней стороне,
Бесплодных замыслов не строя
Догнать гонимого героя.
И что же? Рыцаря со львом
Над заповедным родником
Узрела сразу же Люнетта.
Какая добрая примета!
Люнетте просто повезло.
Она покинула седло
И к рыцарю заторопилась,
При этом чуть не оступилась.
Ивэйн узнал ее тотчас.
Не в первый, слава богу, раз
Люнетту рыцарь наш встречает.
Учтиво дева отвечает,
Услышав дружеский привет, —
Люнетта наша знает свет.
«Мессир! — Люнетта восклицает. —
Судьбы своей не порицает
Тот, кто с Фортуною в ладу.
Могла ли думать, что найду
Я вас на ближнем повороте,
Как будто здесь меня вы ждете?»
«А вы меня искали?» — «Да,
И этим я весьма горда.
Я, сударь, послана за вами.
Вы можете вернуться к даме.
Прощенье кару завершит,
Иначе дама согрешит,
Дерзнув на клятвопреступленье».
Ивэйн в блаженном изумленье:
«Как! Неужели я прощен?
Поверьте мне, я восхищен.
Благословляю вашу дружбу,
Вам сослужу любую службу».
«Способствую вам, как могу:
Навек пред вами я в долгу,
Меня вы, сударь, защитили
И за меня вы отомстили».
«А кто меня когда-то спас?
Я должен больше в триста раз!»
«Я знаю, вы не поскупитесь,
Однако же поторопитесь!»
«Я, право слово, как шальной.
Послала госпожа за мной?»
«Нет, сударь, слишком вы спешите.
Предупредить вас разрешите:
К себе на помощь мы зовем
Не вас, а Рыцаря со львом».
Скакали рядом, толковали,
На бога дружно уповали.
Лев путников сопровождал
И никакой беды не ждал.
Вот в замок наконец въезжают.
Привратники не возражают,
Весьма довольны сторожа.
Обрадовалась госпожа,
Любезно рыцаря встречает,
Гостеприимно привечает.
Прекрасней нет на свете лиц.
Упал пред нею рыцарь ниц
Во всем своем вооруженье.
«Немыслимо пренебреженье
К такому рыцарю, когда
Нам с вами вновь грозит беда. —
Люнетта госпоже сказала. —
Советов я бы не дерзала
Вам, госпожа моя, давать.
Однако смеет уповать
На вас одну в своем смущенье
Наш гость, надеясь на прощенье».
Герою дама встать велит,
Поддержку искренне сулит:
«Я, сударь, подтверждаю снова:
Помочь я вам всегда готова,
Когда помочь мне вам дано».
«Спасенье рыцарю одно, —
Люнетта сразу же вмешалась. —
Сказать я долго не решалась,
Однако, так и быть, решусь,
Хотя, быть может, напрошусь
На ваши, госпожа, упреки.
Боюсь я, слишком вы жестоки.
Сказать я все-таки должна:
Спасти вы можете одна
Того, кто перед вами ныне
Наперекор своей гордыне.
И вам совет мой не во вред, —
У вас надежней друга нет.
Дай бог вам с другом помириться,
И в замке счастье воцарится.
Он перед вами, верный друг,
Ивэйн, достойный ваш супруг».
И дама вся затрепетала,
Как будто даме дурно стало:
«Помилуй, господи, меня!
Так, значит, это западня!
Меня ты дерзко оскорбила,
Желая, чтобы я любила
Того, кто мною пренебрег,
Не возвратившись точно в срок.
Отвечу я на это гневно:
Нет, лучше бури ежедневно!
Я ни за что бы не сдалась,
Когда бы я не поклялась
В безумном этом ослепленье.
Нет! В гнусном клятвопреступленье
Я ни за что не провинюсь,
Господней воле подчинюсь,
Хоть сердце не преодолеет
Того, что втайне вечно тлеет,
Напоминая жар былой
Под равнодушною золой».
Воскликнул рыцарь восхищенный:
«Умру в разлуке, непрощенный.
Сударыня, я согрешил
И в том, что слишком поспешил,
Явившись к вам без разрешенья.
Мои былые прегрешенья
Простить могли бы вы одна,
Гнетет меня моя вина.
Я к вам, сударыня, взываю,
На вашу милость уповаю».
«Придется, видно, вас простить,
Грехов нельзя не отпустить,
Иначе клятву я нарушу,
Свою же погублю я душу.
Грех покаянием смягчен,
Мир между нами заключен».
«Я благодарен вам, поверьте!
Я предан вам до самой смерти,
Плененный вашей чистотой,
Чему порукой дух святой».
Возликовал Ивэйн влюбленный,
От всех страданий исцеленный.
Наш рыцарь дамою любим.
И да пребудет счастье с ним.
Люнетта добрая ликует,
Никто на свете не тоскует.
На этом кончился роман,
Другие россказни — обман.
Кретьен повествовать кончает,
А за других не отвечает.
Таким кончается стихом
Роман о Рыцаре со львом