Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

В качестве самостоятельной «нумизматической провинции» бассейн Кашкадарьи выступает сравнительно поздно, с началом чеканки так называемых нахшебских монет: л. ст. — голова правителя влево и согдийская легенда; об. ст. — царь(?), рассекающий мечом стоящего на задних лапах льва (табл. 119, 26, 27). Для их изучения (и в особенности для точной локализации) много сделано С.К. Кабановым (Кабанов, 1961; 1973; 1977, с. 96–97, рис. 16 и др.). Центр, где осуществлялась чеканка этих монет, — город, остатки которого — городище Еркурган — систематически раскапываются, что позволило разработать дробную стратиграфическую колонку большой точности (Исамиддинов, Сулейманов, 1984). Всего сейчас известно более пятисот монет этой группы; подавляющее их большинство — с городища Еркурган и его непосредственной округи, что уверенно подтверждает локализацию, предложенную С.К. Кабановым.

Вопрос о времени выпуска «нахшебских» монет пока не имеет столь же определенного решения. Разногласия в их датировке обнаружились уже после первых работ, в которых они рассматривались (I–III вв. н. э. — Drouin, 1896; VI в. — Fuye, 1926, с. 37–40). С.К. Кабанов относил эти монеты к IV–V вв. (Кабанов, 1954, с. 92; 1958, с. 151), затем к V–VI вв. (Кабанов, 1961), а после находки наиболее ранней монеты этой группы из раскопок Пирматбабатепе и он сам (Кабанов, 1973, с. 165; 1977, с. 96), и О.И. Смирнова (Смирнова, 1981, с. 18), отнеся начало чеканки к IV в., расширили датировку группы в целом до IV–VI вв. с возможным перерывом в чеканке: по С.К. Кабанову — между 420 и 486 гг.; по О.И. Смирновой — на рубеже IV–V вв. Против этого выступил М.Е. Массон. По его мнению, эти монеты чеканились «некоторое время на протяжении III и IV вв.» (Массон М., 1977, с. 137).

К сожалению, ни общеисторические соображения (попытки, опираясь на не всегда ясные сведения письменных источников, связать монеты с какими-то историческими событиями и, исходя из этого, определить время их чеканки, ср.: Кабанов, 1961; Массон М., 1977, с. 136–137), ни иконографические сопоставления, ни наблюдения за палеографическими особенностями согдийской («парфяно-согдийской») легенды на л. ст. этих монет не могут служить опорой для сколько-нибудь определенных и точных хронологических заключений. Более надежные результаты можно получить, используя для датировки «нахшебских» монет археологические данные, и прежде всего разработанную для Еркургана стратиграфическую хронологию слоев, а также материалы других памятников в низовьях Кашкадарьи (Исамиддинов, Сулейманов, 1984, с. 99 и сл.). Очень важен нумизматический контекст («вертикальный» — в пределах Кашкадарьинской области, «горизонтальный» — через сопоставление с состоянием монетного дела и денежного обращения в соседних областях).

Пребывание «нахшебских» монет в обращении, если исходить из археологических материалов Еркургана и его округи, видимо, можно продлить до первой четверти VII в. включительно. Решающее слово в определении, когда началась их чеканка, остается за археологами, но, учитывая, что новая стратиграфическая шкала оказывается «моложе» датировок С.К. Кабанова примерно на столетие, начало массовой чеканки «нахшебских» монет следует теперь отнести к концу V или началу VI в.

Нумизматическая ситуация в Кашкадарьинской области может быть пока намечена только пунктиром. Как и в Самаркандском Согде, для конца V — начала VI в. здесь засвидетельствованы находки серебряных «оболов» с изображением лучника. Могли ли «нахшебские» монеты чеканиться и обращаться одновременно с ними, параллельно? Ответить на этот вопрос категорично невозможно, пока остается невыясненным, подвергались ли «нахшебские» монеты покрытию тонким слоем серебра. Об этом высказывал предположение М.Е. Массон, отмечавший, однако, что «следы посеребрения, нанесенного некогда на поверхность тонким слоем, усматриваются не всегда и не сразу, особенно на экземплярах, хранящихся в музеях, где они порой исчезают в результате неумелой чистки объектов» (Массон М., 1977, с. 135–136). Ни в основных собраниях среднеазиатских музеев (Самарканд, Ташкент), ни в музеях Москвы и Ленинграда экземпляров со следами посеребрения нет, как нет их и среди четырехсот с лишним монет из раскопок и разведок в бассейне р. Кашкадарьи. К сожалению, М.Е. Массон не указал, знакомы ли ему экземпляры «нахшебских» монет со следами (или остатками) слоя серебра на их поверхности. Но даже если какие-то экземпляры и были посеребрены, это не может препятствовать отнесению начала массовой их чеканки к концу V — началу VI в., как и приведенное М.Е. Массоном сопоставление «нахшебских» монет с бухарскими эмиссиями (с изображением алтаря) (табл. 119, 5–9), имеющими явно более позднюю дату, чем полагал М.Е. Массон.