Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Хронология уструшанских монет пока не может считаться надежно установленной. О.И. Смирнова в одном случае указывала, что они датируются «археологически не позднее VI — начала VII в.» (Смирнова, 1971, с. 62; 1981, с. 7), в другом — она относила их «к концу VI–VII вв.» (Смирнова, 1981, с. 35). Иконографические аналогии крылатым коронам, приводившиеся О.И. Смирновой (Смирнова, 1971, с. 62; 1981, с. 32), относятся ко второй и третьей четверти VII в., что, вероятно, позволяет исключить из их датировки VI в. и, по крайней мере, первую четверть или первую половину VII в. В Пенджикенте одна из групп уструшанских монет (с именем Сатачари) представлена в слоях и кладах первой половины VIII в. (Беленицкий, Маршак, Распопова, 1980, с. 15, 18; Беленицкий, Распопова, 1981, с. 11, 13). Все это позволяет предположить, что чеканка уструшанских монет началась не ранее второй половины VII в., и продолжалась в первой четверти VIII в. Такая датировка лучше согласовывалась бы и с общими представлениями о денежном хозяйстве Средней Азии, но решающее слово в уточнении хронологии монет уструшанских правителей должно, видимо, принадлежать стратиграфическим данным — новым находкам на Пенджикентском городище и на памятниках с территории Уструшаны (включая и сведения об обстоятельствах находки двух кладов на Калаи Кахкаха I — объект VI, помещение 8 и объект V, помещение 1, которые пока не опубликованы).

Неустановленность точной хронологии затрудняет использование уструшанских монет для археологических датировок, а также в качестве исторического источника: имена правителей (Чирдмиш, Сатачари, Раханч), как их прочла О.И. Смирнова, не встречаются в письменных источниках. Сравнительно скромный титул «государь» (MR’Y), засвидетельствованный монетами, указывает на зависимость уструшанских владетелей от правителей более высокого ранга, что согласуется со сведениями Сюань Цзяна (629 г.) о подчинении правителей Уструшаны тюркам, однако, если монеты начали выпускаться во второй половине VII в., политическая ситуация могла и измениться.

Экономическая природа уструшанских монет пока не ясна: были ли они соотнесены в стоимостном отношении с серебряными монетами (и какими), или принудительный курс для них был установлен без такого соотнесения. Присутствие уструшанских монет в Пенджикенте (вне Уструшаны) как будто бы свидетельствует в пользу первого предположения, но в целом вопрос остается открытым.

Сведения о находках неуструшанских монет на территории Уструшаны, важные для выяснения и политическо-экономической ориентации этой области, и общей картины денежного обращения в раннесредневековый период, не публиковались. Две находки раннечачских монет на территории Уструшаны: курган 1 могильника Оутсай и поселение Кайрагач в Юго-Западной Фергане (Брыкина, 1982, с. 89, рис. 60) — пока остаются единственными свидетельствами непосредственных контактов Уструшаны с Чачем в период, предшествовавший появлению в Уструшане своих монет. Об определенных связях с Самаркандским Согдом во второй половине VII — первой четверти VIII в. дают представления находки там (в частности, в Пенджикенте) монет уструшанских государей, но стоят ли за этими торговыми контактами и какие-то политические отношения, пока остается не вполне ясным. Еще меньше известно о взаимоотношениях раннесредневековой Уструшаны с Ходжентом в сфере денежного обращения: монеты раннесредневекового Ходжента если и чеканились, то остаются невыделенными.

«Белым пятном» в истории денежного обращения Уструшаны остается и период борьбы за независимость против арабов, продолжавшийся в Уструшане дольше, чем, например, в Самаркандском Согде. Можно предполагать, что в последней четверти VIII в. в Уструшане уже обращались арабские дирхемы и фельсы, а хождение местной монеты прекратилось.

Чач.

Хотя первые чачские монеты — шагающий лев, «вилообразный» знак и согдийская легенда (табл. 123) — были выделены почти сорок лет назад (Смирнова, 1952, с. 39–43; 1958, с. 251–253; 1961, с. 130–134) среди пенджикентских монет (с учетом находок на Актепе близ Ташкента, Мунчактепе у Беговата и др.), их изучение далеко от завершения. Широкое и систематическое изучение археологических памятников среднего течения Сырдарьи (Канка, Кендыктепе, Ханабадтепе, Юнусабадское Актепе, Мингурюк и др.) дало резкое увеличение монетных находок. Сейчас накопление материала продолжается, разрабатывается (в первую очередь благодаря работам Э.В. Ртвеладзе) систематика чачских монет, решаются вопросы их хронологической и исторической атрибуции, уточняется локализация разных групп монет.