Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Своеобразным видом искусства Мерва сасанидского времени являются оссуарии и курильницы, воспроизводящие архитектурные формы. Наиболее яркие образцы оссуариев происходят из мервского некрополя (Ершов, 1959, табл. 3, 4). Анализ их (Пугаченкова, 1963а) показал, что более ранние воспроизводят круглое здание с куполом и зубчатым парапетом. Позднее более распространенными становятся квадратные в плане, с куполом же и четко выделенным порталом. Некоторые из них украшены налепными изображениями человеческих головок, оттиснутых в формах, другие украшены росписью. Характерны воспроизведения окон в виде стреловидных бойниц. С III в. получают распространение курильницы в виде башен круглых или квадратных в плане, со стреловидными бойницами и расчленением внешней поверхности на горизонтальные ярусы (Филанович, 1978; 1989, с. 98). С V в. наряду со старым типом курильницы появляется новый — чаша на простой высокой конусовидной подставке.

Материалов для суждения о характере искусства Серахского оазиса в раннесредневековое время пока нет. Отметим только, что в оазисе практически полностью отсутствует терракотовая пластика.

Для подгорной полосы материалы, позволяющие судить об искусстве, очень ограниченны. Здесь не находят терракотовых статуэток. Единственной достойной рассмотрения категорией произведений искусства являются оттиски печатей на глине (буллы) (табл. 1а, 6-11, 14–19). Буллы в значительном количестве (несколько десятков экземпляров) были встречены при раскопках замка Акдепе у Артыка (Губаев, Лелеков, 1970; Губаев, 1971а; Луконин, 1971). На многих буллах сделано по нескольку оттисков. Основная часть булл имеет изображения, а некоторые — также и надписи. Большая часть изображений традиционна для сасанидской глиптики: верблюд, цветы, помещенные в развороте крыльев, герой (или царь), который поражает льва, бараны в паре и поодиночке, крылатый конь, нешаны и т. д. Вместе с тем среди этих изображений имеются и достаточно редкие: конь вправо перед отнесенным на задний план деревом и некоторые другие. Особенно интересно нетрадиционное изображение бога Митры на колеснице в фас (Сердитых, 1986). В целом эти буллы датируются VI — первой половиной VII в. н. э.

Памятники письменности.

На территории Мервского оазиса встречены различные виды текстов. Две рукописи найдены при раскопках буддийских памятников Мерва. Одна из них была обнаружена при исследовании разрушенной ступы, находившейся за пределами Гяуркалы. Текст написан на берестяных листах. Рукопись состоит из двух частей, по-разному оформленных и написанных разным почерком, имеет проклейки из старых рукописей. В ней содержатся три буддийских текста: 1 — конспект притч (джатак и авадам) и рассказов из сутр и «Винаи»; 2 — компиляция из текстов «Винаи» сарвастивадинов; 3 — конспекты не дошедших до нас сутр с цитатами. Текст — на брахми, наиболее вероятная дата — VI–VII вв. (Воробьева-Десятовская, 1983, с. 69–85). Вторая рукопись (из ступы на городище) — также на берестяных листьях, написана тем же самым письмом и представляет собой пачку слипшихся листов, до настоящего времени не отреставрированных и не определенных. Предполагаемая дата — V–VI вв. Здесь же найдены глиняные таблички с буддийскими изображениями и текстом на брахми. По палеографическим соображениям они могут быть датированы V–VI вв.

Самые ранние остраки открыты при раскопках Гебёклыдепе в слоях раннесасанидского времени (III–IV вв.). Они нанесены черной краской на сосуды. В большинстве случаев это собственные имена, на одном из сосудов — довольно пространная надпись, представляющая собой формулу благоположения, но в своеобразной форме, не встречавшейся до сего времени. Самое главное, что эти надписи выполнены на парфянском языке и парфянским письмом, а это показывает, что по крайней мере до IV в. население оазиса продолжало говорить на парфянском языке (Лившиц, Никитин, 1989).

И в самом Мерве в начале сасанидской эпохи продолжает употребляться парфянский язык. На сосуде, найденном в Эрккале и датируемом II–III вв., имеется надпись: «Собственность Пакура, сына Исы». В.А. Лившиц обращает внимание на то, что отец хозяина сосуда носит типичное еврейское имя Иса (т. е. Иосиф) (Лившиц, 1990, с. 37). К IV или V в. относится черепок с надписью на парфянском языке, видимо являвшийся черновиком письма (Лившиц, 1990, с. 37–38).