Средний путь. Карибское путешествие

Он вдохновлял выпивающих на смелые эксперименты, и они мешали вино с ликером, а потом заливали крепкими напитками. Уже несколько разбитый после выпитого утром, я решил держаться изо всех сил. Старший Рамкеррисингх подтолкнул ко мне лед, и я взял два кубика. Как только я бросил их в стакан, тот Рамкеррисингх, что положил лед в мой первый стакан, сказал: «Не знаю, где ты учился пить. Ты что, не знаешь, что лед в вино не кладут?»

Старший Рамкеррисингх сказал, что сам любит жить просто, а заведение это нужно, чтобы развлекать иностранных бизнесменов: отели в Джорджтауне совершенно для этого не подходят.

«На них надо произвести впечатление, — сказал он, — и я тебе скажу, чем больше вкладываешь, тем больше получаешь. Когда имеешь дело с большими людьми, надо все делать по-крупному. Надо и думать по-крупному».

Абдул кивнул и сказал: «Мистер Рамкеррисингх всегда думал по-крупному. Он начал с малого, знаете ли. И тем из нас, кто начинает сейчас, есть чему у него поучиться».

Я удивился, услышав за обедом, что в стране все наперекосяк с тех пор, как тут сплошные политики и Джаганы [5].

Дома у Абдула мы застали его жену в расстроенных чувствах. Ее машина сбила ребенка. Она тут же остановилась, но ребенок встал и убежал. Никто не хотел сказать ей, чей это ребенок, где он живет — «Вы же знаете этих черных,» — и она не знала, пострадал он или нет.

В пансионе пьяный был все еще пьян.

Возле рынка Стабрук на мостовых было пестро и шумно от продавцов фруктов с их корзинками, лотками, коробами. Я попросил пожилого негра на велосипеде, одетого весьма респектабельно, указать мне дорогу к зданию правительства.

«Я как раз там поеду, — сказал он. — Запрыгивай»

Я засомневался. Он был худой и очень маленький. Но он настаивал и я почувствовал, что обижу его, если откажусь. Так что я сел на перекладину, а он, разогнав велосипед, с ходу, тяжело дыша, запрыгнул в седло, и мы завиляли посреди транспортного потока. Таким образом я прибыл к миссис Джаган.

Я успел прочесть и услышать так много злобных отзывов о миссис Джаган, что заранее был настроен в ее пользу. В своем маленьком кабинете с кондиционером она приняла меня вполне любезно, хотя мало хорошего нидела от заезжих писателей. Миссис Джаган сидела за большим столом, на котором царил полный порядок и стояли фотографии ее мужа и детей. Сумка лежала на полу. Миссис Джаган показалась мне куда более привлекательной, чем на фотографиях: женщины в очках редко фотогеничны. Простое хлопковое платье выгодно подчеркивало ее пропорциональную фигуру, большие серьги кольцами и красные ногти делали ее чуть более легкомысленной, чем подобает леди, сидящей в кабинете с табличкой: Хон Джанет Джаган, Министр труда, здравоохранения и жилищного строительства.Она выглядела усталой, и ее речь нередко прерывалась нервным смехом.

Она сказала, что она пессимист. Победа на выборах 1957 года удивила ее больше чем кого бы то ни было. В стране начался упадок духа с 1953 года, когда была отменена конституция, введены британские войска, а она сама и многие другие арестованы. Тогда от них отступились многие сторонники — «те, кто без хребта», но еще больше страна потеряла, когда партия, бывшая такой единодушной во время прихода к власти в 1953 году, спустя два года раскололась по расовому признаку: индийцы по одну сторону, негры по другую. Раса действительно стала главным камнем преткновения в Британской Гвиане. Миссис Джаган говорила об этом с неподдельным сожалением. К этой теме она возвращалась не раз во время наших последующих встреч, и я полагаю, что она не просто сожалела о расизме: она сожалела об утрате боевого товарищества и дружбы 1953-го. Она вспоминала некоторых людей, теперь своих врагов: как они ели, о чем говорили и что им сказали ее дети. К тому же с 1953 года партия потеряла поддержку интеллектуалов, и это было большим ударом, потому что Британская Гвиана не имеет таланта завозить интеллектуалов извне, в отличие от Тринидада.

В то утро моей задачей было договориться о поездке вглубь страны. Мы обратились к большой карте, которая висела у миссис Джаган за спиной, и вмиг напоминала всякому, кто на нее посмотрит, о масштабах страны, которые со всеми этими Рахимтулами и Рамкеррисингхами вылетели у меня из головы. Миссис Джаган много путешествовала; она знала страну лучше, чем большинство встретившихся мне гвианцев. Район Бербис на востоке она любила больше всего. Он был самым живым. Из него происходили игроки в крикет, большинство писателей и лучшие из политиков: ее муж, конечно же, был из Бербиса.

Открылась боковая дверь, и вошел сам Чедди Джаган, в костюме и с чемоданчиком. Он только забежал сказать, что поехал в банк подписывать соглашение о займе для покупки Электрической компании Джорджтауна.

Это была настолько домашняя сцена, что я почувствовал себя совершенно лишним.