Средний путь. Карибское путешествие

После ужина я с матерью доктора Джагана смотрел фотоальбом. Он был очень затрепенный. Интересная фотография была только одна — ее доктор Джаган прислал из Америки, когда учился там. Это студийная фотография, сделанная фотографом, лишенным воображения: ослепительно красивый молодой человек смотрит через плечо явно не без сознания собственной красоты: никак не лицо политика или человека, которому предстоит пойти в тюрьму за заговор с целью сжечь Джорджтаун. Если миссис Джаган и гордилась сыном, она этого не показывала. Она почти не говорила о нем, и когда мы закрыли альбом, ее больше волновала моя семья и я сам. Я слишком много курю, нанося вред своему здоровью, не хочу ли я попробовать бросить? И выпивка: это еще одна плохая вещь, — она надеялась, что этим я не увлекаюсь. Пока мы разговаривали, дети Удита принесли свои школьные учебники и трудились за обеденным столом при свете лампы «Петромакс». В доме было проведено электричество и висели электрические лампы, но подача электричества была в руках нескольких предпринимателей, владельцев небольших электростанций, и, похоже, с ними не всегда удавалось договориться. Кто-то уже рассказывал мне об одном таком предпринимателе, который «чересчур задирает нос», чтобы продолжать пользоваться услугами его станции.

Доктор Джаган должен был вернуться в Порт-Моурантс утром, чтобы выступить с речью на общественном собрании в кинотеатре «Рупмахал» по поводу плана перераспределения земель. Когда я отправился в кинотеатр, жена Удита попросила меня убедить Чедди «зайти попить чаю». Эту просьбу пришлось отклонить, поскольку доктор Джаган уже был на сцене кинозала, с целой толпой государственных лиц, негров, португальцев и цветных, рассаженной позади него на складных стульях. Администраторы были и костюмах, инженеры в шортах хаки и белых рубашках.

Тех, кто задавал вопросы, просили говорить со сцены, и вновь и вновь доктор Джаган объяснял людям, безуспешно подававшим заявления на землю, что их заявления внимательно изучались и предпочтение отдавалось самым нуждающимся. Наконец, на сцену стали подниматься те, кто землю получил. Они стояли прямо, манжеты их рубашек с длинными рукавами были застегнуты, и они говорили мягко, словно чувствовали враждебность безземельных, составлявших большую часть аудитории. Некоторые из них возражали против вмешательства правительства, некоторым не нравилось пасти свой скот там, где прикажут, некоторые возражали против предложений по ограничению земельных участков.