Средний возраст

— Мы должны, просто обязаны держать руку на пульсе времени. Должны равняться на страны с самой передовой энергетикой. Временами мне кажется, что в пятидесятые и шестидесятые годы мы лучше, чем сейчас, видели свои цели и понимали задачи. Сейчас мы потеряли уверенность в себе. Если раньше вся мировая энергетика представлялась мне шахматной доской и я точно знал, какой шаг должен сделать своей фигурой, то сейчас мне слишком многое непонятно. Ты должна помочь мне. После свадьбы каждый вечер по часу будешь заниматься со мной иностранным языком. Ладно?

Тун Чжэнь с признательностью взглянула на Цяо Гуанпу и кивнула головой. Рядом с ним она чувствовала себя значительной, нужной и вместе с тем защищенной.

— Удивительно, — проговорила она, — столько невзгод совсем не сломили тебя.

— Такой уж у меня характер, — засмеялся он. — Слабого любой недуг осилит, а сильному все нипочем. За годы работы в управлении я накопил силы и теперь ищу им применения. Что касается невзгод, то их действительно было немало. Но они только закалили меня. — Неожиданно Цяо Гуанпу предложил: — А ты не хотела бы прямо сейчас пройтись со мной по заводу?

— Мне что-то не хочется, — ответила она.

— А помнишь, как ты, бывало, подшучивала надо мной? Называла бесчувственным и черствым человеком. Позволь же этому бесчувственному сухарю поговорить сейчас о любви. Я счастлив. И чувства переполняют меня. Я люблю тебя. Ты так долго ждала этих слов от меня. Почему же сейчас мне кажется, что ты напугана? Чего ты боишься? Или твоя любовь состарилась?

— Не болтай глупости! — Она покраснела от смущения. — Любовь женщины не стареет. — И Тун Чжэнь горячо поцеловала его. — А теперь пошли.

— Куда?

— На завод. Или ты уже забыл?

По дороге Тун Чжэнь вернулась к прерванному разговору. Она опять попросила Цяо Гуанпу не торопиться со свадьбой.

— Пойми меня правильно, — говорила она. — Я слишком дорогой ценой заплатила за этот день. Для других женщин это гораздо проще. А я, увы, не настолько молода, чтобы сломя голову кидаться в замужество, словно в веселое приключение. Дай мне время свыкнуться с этой мыслью.

Цяо Гуанпу согласился. Он не догадывался об истинных причинах, заставляющих Тун Чжэнь отложить свадьбу на неопределенное время.

2

Первым делом они зашли в восьмой цех — он был ближе других к проходной. Цяо Гуанпу еще до вступления в должность хотелось составить себе представление о том, как идут дела в каждом цехе, что осталось от старых времен, что изменилось. Вид знакомого цеха вызвал в нем радостные воспоминания. Захотелось собственными руками потрогать каждый станок, прикоснуться к каждой детали.

Вспомнились Цяо Гуанпу и «двенадцать острых ножей». Десять лет тому назад, в бытность его директором, на каждой линии появилось по одному-два передовых рабочих, которые особенно ответственно относились к своему делу, лучше и быстрее всех выполняли производственные задания. Они были гордостью завода. Всего их было двенадцать, этих «острых ножей».

— Никого из них не осталось, — печально сказала Тун Чжэнь. — Каждый подыскал себе местечко поспокойней, работу полегче. Кто ушел в сторожа, кто — в вахтеры, кто стал контролером. Один даже стал начальником цеха. Четверо из них на собрании открыто обвиняли тебя в том, что ты якобы разлагал их материальным поощрением.

Цяо Гуанпу махнул рукой.

— Я на них не держу зла. Кто меня в то время не ругал? Кто не возводил напраслину? Это было вроде эпидемии. Если помнить только плохое, то незачем возвращаться на завод. Попробуем опять пустить в дело «двенадцать острых ножей», а если не получится с ними, придется затачивать новые. В технике не обойтись без резца.

Взгляд Цяо Гуанпу радовался виду работающих станков. Для несведущего это был всего лишь грохот моторов и лязг металла. Специалист же смотрит в корень, его глаз замечает каждую деталь, каждую мелочь. Цяо Гуанпу задержался перед станком, на котором работал молодой рабочий. Парень небрежно бросал прямо себе под ноги готовые детали, движения у него были вялые и медленные. Цяо Гуанпу наклонился и поднял с пола только что сработанную деталь. Она была явно бракованной. А паренек знай себе напевает веселую песенку, и такой у него беспечный вид, что Цяо Гуанпу, не сдержавшись, крикнул:

— А ну прекрати петь!

Рабочий не знал его. Он лукаво подмигнул Тун Чжэнь и запел еще громче:

Эх, мамочка, не сердись на молодых,
Непутевые мы, да веселые…

— Прекрати петь! — повторил Цяо Гуанпу и так сурово посмотрел на парня, что тот невольно стушевался. — Ты кто — слесарь или утильщик? Изучал технологию? Знаешь, что такое гнать брак и что за это полагается?

И хоть был этот парень явно не из робкого десятка, властный тон незнакомца подействовал на него, он притих. Цяо Гуанпу попросил у Тун Чжэнь носовой платок и провел им по станку. Платок стал черным.

— Так-то ты бережешь государственное оборудование! Повесь этот платок на свой станок, и пусть он висит, пока я не приду и не проверю, но уже с белым полотенцем. Если оно останется чистым, заменишь им грязный платок.