Средства ничего не значат (СИ)

Этот бой никак не хотел заканчиваться. Даже лишенные оружия, даже скрученные жестоким приемом, бойцы продолжали переть на меч лейтенанта и кулаки капитана, как заводные. Хаями понял, что они не угомонятся. Они сошли с ума. Все разом. И тогда он начал использовать приемы, которые крайне опасно было использовать против своих. Он повторил их несколько десятков раз – по числу оставшихся на ногах. На одного бойца – один удар. Никто из тех, кто попал под эту атаку, уже не смог подняться.

Синигами девятого отряда сражались до последнего бойца и не отступили, а просто закончились. Наото и Рукия стояли вдвоем посреди неподвижных тел, глядя на это побоище полными ужаса глазами. У Хаями дрожали руки. Он не был полностью уверен в том, что все те, кого он пытался оглушить, действительно еще живы.

***

Кьораку и Укитаке допрашивали Хаями вдвоем. Для начала, правда, пришлось влить в него две порции сакэ, прежде чем он смог объясняться связно. После чего его усадили, вручили чашку чая и велели рассказывать.

Дело происходило в казармах первого отряда. Кьораку, увидев растрепанного, взмокшего, с вытаращенными глазами капитана, тут же сообразил, что парню первым делом требуется реанимация, и увел его к себе. Но то, что он услышал, превзошло самые скверные ожидания.

Хаями сообщил, что медиков уже вызвал. Так что оставалось только позвать Укитаке, чье присутствие немного успокоило Наото, и приступить к подробностям.

– Я ничего не понимаю, – говорил Хаями, стискивая кулаки, чтобы скрыть дрожь в пальцах. – Они все просто взбесились. Ни с того, ни с сего. Ничего такого не было, чтобы им так себя вести.

Когда Хаями, изложив уже все известные ему факты, снова впал в тихую панику, и Кьораку задумался о том, что стоило бы, пожалуй, налить ему еще сакэ, пришла Унохана. Озабоченно и сочувственно глядя на Наото, она сообщила, что примерно половина из участвовавших в драке мертвы. И еще половина из оставшихся в живых серьезно ранены, и им придется какое-то время остаться в госпитале. На Хаями стало жалко смотреть.

– Но как же так? – Пробормотал он, ни на кого не глядя. – Я так старался осторожнее. Неужели я их…

– Вы сражались мечом? – Спросила Унохана.

– Нет…

– Тогда все в порядке. «Ваши» живы. Все погибшие были убиты оружием. У тех, с кем вы, по всей видимости, сражались, есть, конечно, серьезные переломы, вывихи, сотрясения мозга, но ни одной смертельной травмы.

– Значит, это еще до нас, – Хаями стиснул зубы. – До нашего появления. Они поубивали друг друга. Но почему? Почему это…

– Твои пациенты говорят хоть что-нибудь? – Обратился к Унохане Кьораку.

– Они говорят, что сами ничего не понимают, – покачала головой та. – Словно помутнение какое-то нашло. Но теперь уже невозможно определить, кто говорит искренне, а кто просто опасается наказания за участие в беспорядках.

– Ничего не понимаю! – И Хаями схватился за голову.

***

Рукию утешал Ренджи. Поначалу ему даже казалось, что она вот-вот разревется, чего он не видел ни разу за все время, что они были знакомы. Но обошлось. Абараю и самому становилось жутко, стоило лишь на мгновение представить, что кто-то из его бойцов, которым он сейчас походя отвешивает подзатыльники, вдруг обратит свое оружие против своего лейтенанта. И что ему придется убивать, защищаясь. Лейтенанты все же ближе к простым бойцам, чем капитаны.

Рукию беспокоило не только это. Она считала происшедшее своей виной. Кто должен заниматься воспитанием бойцов? Кто обязан следить за климатом в коллективе? Именно лейтенант. А она не учуяла, она даже не могла предположить, что в ее отряде возможно такое. Рукия не представляла, как сказать обо всем брату. И боялась за своего капитана. И вообще.

Душевных сил у старших офицеров девятого отряда хватило только на то, чтобы вызвать медиков, убедиться, что те прибыли и занялись ранеными, приказать тем, кто запоздало примчался на шум, вернуться на свои посты и не высовываться, а после нервы у обоих сдали, и они дезертировали с места происшествия. Хаями отправился доложить главнокомандующему, а Рукия двинулась в шестой отряд, якобы рассказать обо всем брату, но на самом деле встречи с ним она в тот момент боялась больше всего. И повезло: застала в штабе шестого отряда только Абарая, на голову которого и вывалила всю эту историю.

– Слушай, Рукия! – Ренджи вдруг сообразил, чем может помочь в такой ситуации. – Если ты тут кое-что за меня доделаешь, я схожу и наведу порядок в твоем отряде.

– Правда? – Рукия просияла. – Спасибо, Ренджи!

– Да вот еще, «спасибо»! – Фыркнул он. – Было бы за что.

Абарай притащил Рукии несколько таблиц, из-за которых и торчал с утра в кабинете, а сам помчался в расположение девятого отряда. Медики уже закончили там свою работу, унесли раненых, трупы же пока сложили в сторонке, и по развалинам столовой бродило только несколько растерянных синигами. Ренджи взял с места в карьер.

– Ну-ка, все сюда! – Рявкнул он. – Теперь я тут командую, ясно?