Средство от Алкивиада

Вскоре из дому вынесли гроб. За гробом устремились провожающие в трауре. Мы дожидались, пока все выйдут, чтобы присоединиться к концу процессии. Но они все выходили и выходили, молчаливые, с опущенными головами, выходили парами, нескончаемым хороводом, и у всех были удивительно молодые лица. Процессия растянулась во всю длину улицы, а они все еще выходили попарно, как с урока. Мы узнали среди них магистра Рончку, он держал за руку вице-министра. А за ними важно вышагивали в парадных мундирах генерал и член правительства.

Не было только ребят из нашего класса. Но вот мы заметили их. Они, запыхавшись, бежали с картами, с таблицами, со схемами и кассетами диапозитивов… Хотели было втиснуться в процессию, но не смогли.

Мы направились к ним.

- Подождите, пока все пройдут, - посоветовали мы, - присоединимся к процессии в конце.

- Хорошо, - согласились мы.

- А зачем вы взяли с собой все эти вещи?

- Мы ведь всегда провожали его с картами.

Долго ждали мы, но никак не могли дождаться конца этой траурной процессии. Поэтому мы двинулись вперед рядом с процессией. К счастью, улица была пустая, и никто не мог заглянуть нам в лица.

Рядом с нами шагали двое мужчин в трауре. У одного из них из-под плаща выглядывал докторский халат и из кармана торчал стетоскоп. На втором была мантия прокурора. Они тихо переговаривались.

- Значит, ты его обследовал? - услыхали мы.

- Я присутствовал при его смерти.

- Стало быть, ты уверен?

- Да, он умер не естественной смертью.

- И что ты об этом думаешь?

- Это убийство.

- А их поймают?

- Вполне возможно. Убийцы часто приходят на похороны своих жертв. Милиция уже ждет…

Мы испуганно огляделись по сторонам. И действительно, за каждым деревом притаились милиционеры, они внимательно всматривались в участников процессии, а лица некоторых даже освещали фонариком.

Сердце, как молот, билось у меня в груди, но идти с каждым шагом становилось все труднее, ноги были словно ватные. Внезапно меня ослепил яркий свет.

- Вот один из них, - закричал кто-то. - Хватайте убийцу!

- Нет! Нет! - крикнул я в испуге. - Я не убийца! Я хотел броситься бежать, но бесчисленная толпа прежних учеников Алкивиада бросилась за мной с палками и зонтиками в руках…

- Что случилось? - услышал я голос отца. Он стоял надо мной в длинной ночной рубашке и пытался поднять меня с пола. Горел свет.

- Алкивиад умер, - прошептал я.

- Какой Алкивиад? - Отец смотрел на меня с беспокойством.

Только теперь я окончательно пришел в себя и смутился. Я обозлился на отца за то, что он застал меня в таком положении.

- Что это тебе приснилось? - спросил отец.

- Ничего… просто… я разучивал роль… роль убийцы. Ты разве не знаешь, что я сейчас играю в нашем театре… спроси у Шекспира.

- У Шекспира? Да ты что - бредишь?

- Я хотел сказать у Юлиуша Лепкого из десятого… Мама всегда хотела, чтобы я стал актером, вот я и учу…

- В темноте? На полу? Ночью?

- Ночью? А который сейчас час?

- Четыре.

- Я теперь всегда буду вставать в четыре… Жизнь слишком коротка, чтобы так долго спать.

- Хватит с меня твоих штучек! - обозлился отец. - Сейчас же марш в постель! А матери я скажу, чтобы она сходила с тобой к невропатологу.

Я снова улегся в постель, но больше не заснул.

ГЛАВА XVI

Ранним утром, когда я еще лежал в постели, ко мне пришел Засемпа.

- Я хотел тебе что-то сказать, - начал он неуверенно, - я думал, что ты уже встал.

- Нет, пока еще лежу.

- Как тебе спалось?

- Отлично. Мне приснился приятный сон.

- Приятный? - Засемпа поглядел на меня с изумлением.

- О, да. Мне приснился танец. Бал выпускников школы. По этому поводу Венцковская зажарила всю свою птицу и подала ее на стол. Вонтлуш Первый играл танцевальные мелодии на контрабасе. Было очень весело. Дир танцевал со Жвачеком, Рончка - с вице-министром.

- А Алкивиад?

- Перестань ты меня мучить своим Алкивиадом.

- А ты разве не думал о том деле?

- О каком?

- Об Алкивиаде? Я рассмеялся.

- Я? Пусть конь Цицерон думает - у него голова большая. Я не могу брать на себя ответственность за халатность гога. Наше дело вытворять разные штуки, а задача гогов - нам не верить и мешать.

Засемпа был потрясен.

- Я не знал, что ты такой, Чамча.

- Какой?

- Черствый.

- Я не вижу причин, чтобы раскисать. Что, собственно, произошло? Мы просто вернулись к исходному пункту. Сыграем в макао?

Засемпу даже передернуло.

- Что-то у меня нет охоты.

- Засемпа, ты разложился. Я не думал, что на тебя это так скверно подействует. Ты наверняка плохо спал. У тебя красные веки.

Засемпа смутился:

- У меня всю ночь болел зуб.

- Это очень огорчительно, - сказал я.

- Ну, я, пожалуй, пойду, - пробормотал Засемпа.

- Иди, - сказал я. - Нет, погоди! Я не могу отпускать тебя в таком состоянии. Что ты намерен сегодня делать? Мне кажется, что тебе следовало бы поразвлечься. Небольшой гигиенический нагоняй пошел бы тебе на пользу. Может, пойдешь к тем, из Элка?

- Ты что - с ума сошел? Зачем?