Это значит, что на отметку он вызывает только тогда, когда атмосферное давление падает ниже семисот двадцати миллиметров.
— Хотел бы, чтобы вы не забывали об этом, — закончил свою речь Шекспир. — Оказывать Алкивиаду моральную поддержку следует весь год.
— Не понимаю, — заволновался Засемпа.
— Сейчас объясню, — сказал Шекспир. — В это время запрещается применять по отношению к преподавателю различные трюки, отрицательно влияющие на психику, игру на нервах, удары по больным местам, розыгрыши и прочие гигиенические мероприятия. Каждый педагог в определенное время года нуждается в моральной поддержке. Так, например, для Жвачека такой период объявляется на май.
— Почему? — спросил я.
— Потому что в мае Жвачек сдает экзамены. Вы, наверное, не знаете, что он изучает ориенталистику.
— Ориенталистику? — удивился я.
— Да, и в этот период у него экзамены в университете. А вот у Дяди Эйдзятовича этот период выпадает на ноябрь, потому что именно тогда он принимает лечебные ванны и особое светолечение, и это его ослабляет. Пани Калино мы берем под защиту в марте. В этом месяце у пани Калино окончательно сдают нервы, в голову ей приходят черные мысли, и она носится с намерением бросить педагогическую работу. Мы с успехом противостоим этому, в результате чего пани Калино восстанавливает психическое равновесие и набирается веры в молодежь. Преподавателю физкультуры, пану Неруху, мы оказываем моральную поддержку в апреле. В апреле разыгрывается финал турнира по бриджу, в котором он выступает в качестве представителя Спарты, и таким образом мы поддерживаем его спортивную форму.
Всем гогам мы оказываем моральную поддержку в период, предшествующий экзаменам, чтобы расположить коллектив гогов в нашу пользу. Кроме этого, бывают еще и особые случаи, когда гоги нуждаются в моральной поддержке — например, болезни, несчастья в семье, переезд и другие удары судьбы.
Повторяю, что Алкивиад находится у нас на особом, привилегированном положении.
— Почему?
— Во-первых, потому что он является редчайшим уникумом среди гогов. Алкивиад — единственный и неповторимый. Он великий.
— Великий? То есть как это великий? Шекспир посмотрел на нас с пренебрежительной усмешкой.
— Сейчас вам этого еще не понять. Но со временем это дойдет до ваших жалких мозгов. И вообще, если бы даже он и не был уникумом, то все равно нуждался бы в нашей поддержке, потому что он — гог дрейфующий. По вашим минам я вижу, что вы опять ничего не понимаете, постараюсь вкратце объяснить…
— Ладно, — сказал я, — пускай он и великий и дрейфующий, но если он постоянно нуждается в моральной поддержке, то… то как же можно применять средство?
— Одно дело делать человеку пакости, а другое — применить серьезное средство. Настоящее средство вовсе не вредит гогам и обеспечивает им хорошее самочувствие. Вы новички и не улавливаете еще разницы, но это со временем придет. Но вернемся к делу, потому что мне нужно торопиться. — И Шекспир опять посмотрел на часы. — Перейдем к практическим указаниям, которые были разработаны тридцатью учениками на основе представленных в общих таблицах научных данных. Вы, коллеги, намекали, насколько мне помнится, на СОТА особого назначения или так называемый вариант «Я», не правда ли?
— Правда, — подтвердил измученный Засемпа. Мы все были подавлены и ошеломлены сложностью проблем средства.
— Вы намекали на вариант «Я» с одновременным применением БАБа или Большого Ассоциативного Блефа. Итак, прошу записывать.
Мы вытащили блокноты.
— Оговорим сначала детали БАБа. — Шекспир достал из кармана мел и принялся писать на старой, треснувшей доске.